– - Но, может быть, на театре…
– - Еще хуже, одно случайное сходство фамилий, и вы неправы.
– - Уж четвертый час, сударь; не прикажете ли сварить кофею? -- послышался в дверях голос милостивого государя.
Я изумился, желудок мой обрадовался… "Но откуда взялся этот кофе?" -- подумал я и повернул голову к Ивану. Только я увидел его, надежды моего бедного желудка вмиг разрушились: я сейчас догадался, что Иван приводил в исполнение то, что, по его словарю, называлось "задавать тону".
– - Болван! -- сказал я с притворным гневом.-- Ты прежде этого мне не напомнил, а теперь уже время обедать.
Иван был очень доволен моим ответом и с самодовольствием возвратился за ширмы.
– - Ну, любезный Иван Иванович, на что вы решаетесь?
– - Но призвание, я вам скажу, оно-то меня волнует.
– - Вы можете писать и не печатать.
– - Но, вселюбезнейший Наум Авраамович, неужели слава, выгоды, которые представляет звание сочинителя, не выкупают с лихвою неудобств, вами представляемых?
– - Ах нет! Иван Иванович! тот ошибается, жестоко ошибается, кто так думает. Слава? Но знаете ли, что только тысячный из среды этих жалких сочинительствующих тружеников достигает ее. Деньги! о, это еще труднее! Славу можно прикормить, припоить, купить. Но деньги! деньги,-- повторил я со вздохом,-- нет, о деньгах лучше не говорить; извините, я -- не люблю денег! -- произнес я в свою очередь трагически.
– - Но ради чего вам кажется, что их приобретать трудно? Издал сочинение, роздал по лавкам -- пошло, ходи только да обирай денежки по субботам.
– - Ха-ха-ха! И вы так думаете,-- закричал я почти неистово,-->j по субботам! Ха-ха-ха! Нет, я думаю, полы перетрешь у книгопродавцев в лавках, ходя за получкой; знаю я эту получку, она мне вот где сидит! -- вскричал я, указывая на сердце.
– - Как! и вы еще жалуетесь, Наум Авраамович! Слава богу, известно, что вы и тысячками ворочаете; откуда же они у вас?
– - Вы ошибаетесь, друг мой,-- сказал я с жаром. Воспоминание о получках по субботам затронуло чувствительную струну моего сердца; положение мое живо представилось моему воображению; мне стало стыдно, что я морочу этого бедного ребенка из пустого каприза казаться не тем, что я в самом деле. Я решился во что бы то ни стало снять повязку с глаз Ивана Ивановича и отвратить его всеми возможными средствами от поприща, на котором он легко может испытать участь, подобную моей.
– - Откажитесь,-- вскричал я,-- ради бога, откажитесь от своего намерения. Да или нет?
– - Нет! -- произнес Иван Иванович решительно.--Призвание…
– - Вам мало убеждений, которые я привел; так знайте же, я вам скажу последнее: вы можете умереть с голоду, если не откажетесь!