– - Как ты это очутился здесь? -- спросил я мальчишку, у которого лицо было довольно лукаво.
– - Мне приказано сидеть всегда после обеда за кустами, и как они-с изволят заснуть, я и должен обмахивать ихнее лицо,-- отвечал он тихо.
– - Как же ты узнаешь, что он заснул?
– - Они кажинный раз изволят захрапеть. Я и сажусь.
– - А близко деревня Зябликовых от вас? -- спросил я мальчишку, который пугливо поглядел на спящего своего барина и едва слышно произнес:
– - Пять верст, вон за лесом ихняя крыша.
– - А налево чей барский дом?
– - Щеткиных! -- шепотом отвечал мальчишка.
– - Бывают у вас?
Мальчишка кивнул головой и заботливо начал обмахивать свого барина, храпение которого сделалось отрывисто и грозно… Налитые кровью глаза моего приятеля вдруг открылись; он ими обвел кругом и не без удивления сказал мне:
– - Ты уж проснулся!
– - Кажется, пора, смотри-ка, солнце за лес ушло,-- отвечал я и, указывая по направлению крыши Зябликовых, спросил:
– - Что это за крыша, чей это дом?
Иван Андреич ничего на это не отвечал, а начал читать мораль своему негру по поводу волдыря, вскочившего на его барской руке от укушения комара. Потом пригласил меня идти в комнаты пить чай и привел в свой кабинет, который, как и другие комнаты, отличался топорной, домашнего изделия, меблировкой, которую покрывал слой пыли. Письменный стол был такой величины, что за ним, право, свободно мог бы поместиться целый департамент. Бумаги, планы лежали на нем грудами, а главный беспорядок делали "Московские ведомости", валявшиеся как попало, чуть ли не за десяток лет. Других книг не было и признака. Я невольно спросил моего приятеля, суетившегося около стола:
– - Неужели ты никаких журналов не выписываешь?
– - Когда читать? -- жалобно возразил он и, стуча по кипе счетов, прибавил не без самодовольства: -- Вот чтение нашего брата помещика, глаза заболят, как начитаешься их. Везде надо самому взглянуть, если не хочешь быть обкраденным.
– - Есть же хозяева, которые находят время читать,-- сказал я.
– - Да, много их! Займутся книгами, а у них этим временем и тащут и хапают. Нет, я не могу выносить этого. Если взялся за хозяйство, так уж работай как следует.
– - Да это пытка!
– - То-то и есть, ты, может быть, думал, что я сижу руки сложа.
– - Однако от такой жизни можно одуреть! -- с наивностью воскликнул я.
Приятель мой обиделся и начал прехитро доказывать превосходство своего образа жизни.
– - Вы людей изучаете по книгам, а я на деле и, могу сказать, так хорошо узнал человека, что, право, не ошибусь, стоит мне только взглянуть на него. Кто хорошо и верно видит вещи, тому не нужно книг.