Встревоженный башмачник не слыхал нетерпеливых криков девицы Кривоноговой.
– Вишь, немчура проклятая! еще и глух! Эй, Карло Иваныч! – повторила, она голосом, который напомнил соседям недавний удар грома.
– А? что?
И маленький немец завертелся на все стороны.
– Сюда! ха, ха, ха! чего испугался?
– Что вам, мадам?
– А вот что, гер! коли уж вам пришла охота мокнуть вместе с цветами, так возьмите ушат да и подставьте его к трубе. Вишь, какая чистая вода! а мне не хочется платья мочить.
Башмачник теперь только заметил, что вымок так же, как и его цветы. Он с ужасом взглянул на свое чистенькое платье и бросился со всех ног в комнату, позабыв даже цветы.
– Экой шальной, прости господи!
Красная хозяйка плюнула, не без труда вытащила из окна свои пышные плечи, и скрылась.
Через две минуты девочка и мальчик лет шести весело выкатили кадку на улицу и поставили ее под трубу. В трубу с журчаньем стекали ручьи. Крупный дождь сменился мелким; петухи запели, важно выступая; воробьи радостно припрыгивали и чирикали; голуби, воркуя, утоляли жажду. Воздух очистился, и на мраморном небе явилось солнце, играя в больших лужах, которые неподвижно стояли среди улицы.
Девочка долго любовалась отражением неба в луже и сказала своему брату:
– Феда, а Феда! хочешь, я пройду по небу?
– Ну-ка, пройди, Ката.
Дети картавили.
Девочка высоко подняла платье и пустилась прохаживаться по луже с громким смехом; брат не вытерпел: принялся за то же, – и веселый смех детей звонко раздавался в чистом воздухе.
В слуховом окне зеленого дома показался толстый мальчишка лет девяти, с большими красными ушами, басом закричал на детей: "Что вы шалите?" и спрятался. Дети вздрогнули и кинулись вон из лужи; они в недоумении осматривались кругом, – вдруг красноухий мальчишка снова выглянул; дети показали ему язык; он бросил в них черепком.
– А, красноухий!
И дети силились длинней выставить свои крошечные красные язычки.
Между тем лохматая собака похлебала из лужи; но, видно, грязная вода не удовлетворила ее: пользуясь суматохой, она принялась жадно лакать из ушата.
Ссора прекратилась; дети кинулись к собаке с угрожающими жестами, крича: "Розка! Розка!", но вдруг они стали ласкаться к ней, заметив хозяйку, показавшуюся в окне.
– Ката! увидит! – говорил мальчик.
– Нет, не гони Розку, Феда.
И девочка своим маленьким туловищем защищала Розку, которой огромная, неуклюжая фигура совершенно не соответствовала нежному названию.
– Эй, что шалите! – крикнула хозяйка, плотно улегшись в окно.
И собака и дети вздрогнули. Розка даже не решилась облизать свою мокрую морду и смиренно села на задние лапы.