"Woher, woher?.." {Откуда? (Ред.)}
Супруг же, в одном жилете и парике, немного сбитом на сторону, стоял перед ней с довольно спокойным и неизменно глупым лицом.
Увидав "красавицу", мадам Беш страшно вскрикнула: "А-а! вот она…" и, подняв кулаки, кинулась к ней. "Красавица" спряталась за свою подругу, которая повелительно спросила:
– Что вы хотите делать? разве она украла у вас что-нибудь?
– Я ее высеку, я ее высеку на съезжей! – кричала мадам Беш.
– За что?
– За что… за что… зачем гуляет с мой муж… да, не смей гулять! я и его выс… жаловаться буду! "Красавица" дрожала и плакала.
– Не плачь: я не дам тебя сечь! – твердо сказала ей подруга.
– Как ты смеешь говорить, что не дашь? она виновата!
– Неправда! конфеты дала ей я… и у меня такие же есть!
Заступница вынула из кармана своего передника несколько конфет и показала их ревнивой супруге.
Но разгоряченная мадам Беш не только не успокоилась, напротив – пришла в сильнейшую ярость, как тигр при виде крови: ей представилось, что господин Беш имел основательные причины дарить конфетами всех швей. Крики и слезы продолжались долго. Только к концу сцены господин Беш понял, в чем дело; душевно обрадовавшись, он попробовал защищаться, но голос его замер в криках супруги…
Вечером рябая швея с торжеством глядела на сборы двух девушек и радостно повторяла: "Ага! выжила-таки вас. Вот, подите поголодайте-ка!.." Ломовой извозчик вывез из ворот небольшую поклажу; за ним, на дрожках, выехали подруги, с огромными узлами.
Через неделю мрачный господин обвенчался с белокурой девушкой. Свадьба была великолепная.
– Поздравляю вас, Надежда Сергеевна, и вас, Василий Матвеевич! – говорили один за другим многочисленные гости, встречая молодых.
– Вот бы теперь, – шепнул новобрачному, чокаясь с ним, один толстый гость, по всем признакам актер, – хватить те стихи, что… помните… ха, ха, ха!..
– Ну, теперь справимся и без стихов! – самодовольно отвечал Кирпичов. – Полинька! мы теперь никогда не расстанемся, – говорила Надежда Сергеевна, целуя свою молоденькую подругу. – О, я счастлива!
Кирпичов обходился с своей женой нежно и внимательно. Неделя прошла в полном счастии. Раз, когда Надежда Сергеевна сидела с Полинькой за чайным столом, вбежал Кирпичов и восторженным голосом закричал:
– Радость! радость!
– Что такое?
– Ты наследница… у тебя был дядя в Шумилове, Дорофей Степаныч… он умер и оставил тебе капитал… вот завещание и билеты… приехал оттуда один мой знакомый купец и привез…
Радость Надежды Сергеевны была неописанная.
– Я теперь могу отплатить тебе за все, – сказала она своему мужу. – Я богата; и все мои деньги принадлежат тебе.