У Антона едва не сорвалось, что в противном случае они бы не надели маски убитых людей. Вместо этого он сказал, что все другие дороги ведут к смерти, потому что эта долина проклята Великим К.Г.
Не тратя более слова, Антон перехватил коня удобнее и решительно зашагал по едва видимым следам. Напуганный его словами, маленький караван торопливо двинулся вслед спецназовцу.
Вскоре равнина закончилась, и снова потянулись холмы. Местность выглядела еще более зловеще, чем все, что они видели до сих пор. Если до этого встречались остатки разгромленной техники, брошенный серперные батареи, то теперь холмы сверкали девственной пустотой. Перегон в этом месте не допускал даже намека на чужое присутствие. Гладкие от мха холмы выглядели абсолютно безжизненно.
— На самом деле, проклятое место! — пыхтел Волобуев.
Тем удивительнее был увиденное ими посверкивание золотистого оттенка на вершине одного из холмов. Караванщики как по команде остановились.
— Что это могет быть? — спросил Куцый.
— Похоже на золото, — не подумав, сказал Антон, наскоро в походном режиме проведя спектральный анализ.
Волобуев алчно предложил глянуть.
— Это может быть ловушка! С чего бы там золоту лежать? — возразил Иван.
Не успел Антон глазом моргнуть, как силач одной ручкой удалил с его плеч неподъемный груз и уложил наземь.
— Пошли! — сказал он.
Куцый как по команде устремился вперед. Они за ним.
Поднимались они дольше, чем рассчитывали.
Наверху мох отсутствовал, зато вперемежку лежали куски пластика и металла.
Скорее всего, здесь разбился контейнер, уроненный с катера. Катер над Перегоном?
Занятно. Антон шмыгнул носом, но все эти размышления вымело у него из головы, едва он вступил на ровную площадку на самой вершине.
Зрелище было и впрямь невиданное.
Площадка была беспорядочно завалена золотыми статуями, выполненными в натуральную величину. Поначалу Антон думал, что это люди, потом понял, что ошибся.
Десятки, если не сотни монументов изображали мегалаков. Они были запечатлены в трудно воспринимаемых с человеческой точки зрения позах и ракурсах, что свидетельствовало, что скульптор тоже был нечеловек.
В его мастерской руке виделось четкое знание чужой физиологии, характеров и любовь, безумная любовь к своей расе.
Антон остановился перед фигурой молодой самки. Она была даже красива: короткая шерстка гладко зачесана, маленькие кошачьи уши игриво прижаты, глаза кокетливо развернуты вбок. И она была полностью обнажена, в ладная фигуре было даже что-то сексуальное.
— Стал бы такую? — Спросил Волобуев, он стоял рядом, озабоченно ковыряя в зубах спичкой.