Но в этом случае было не так. Мегалаки действительно не делали красивой паузы, эти животные не были способны на красивые жесты, насколько мог судить Антон по воспоминаниям Воронина. Они его рассматривали, словно увидели нечто, что не могли понять.
— Ты не человек! — сказал стрелок с арбалетом, видно он верховодил в группе.
— Ну и что дальше? — Теряя терпение, спросил Антон.
Ему никто не ответил. Мегалаки повернулись друг к другу и оживлено засвистели на своем ультразвуковом языке.
Модернизированный гипофиз спецназовца смог уловить лишь отдельные слова.
Мегалаки несколько раз повторили имя Олаф.
Потом как по команде свист прекратился, и они опять уставились на людей. От их взглядов Маша вцепилась в Антона, и он почувствовал ее ногти сквозь рубаху.
Во взглядах сквозило новое чувство, значение которых он не понял. Он лишь понял, что нападать они не будут. Не будут и все. Он и сам не понял, почему в этом так уверен.
Стрелок резко убрал арбалет, сунув его под полы черного просторного плаща, повернулся и пошел прочь. Остальные последовали за ним. Шаги затихли. Они стояли в пустом проулке, и лишь базар продолжал шуметь за дувалом, не подозревая, что тут могла лежать целая куча трупов.
— Кто такой Олаф? — спросил Антон.
При упоминании имени Даша впала в панику.
— Это самый кровожадный бандит в городе, — шепнула она. — Его все боятся. А что они хотели?
— Я бы тоже хотел это знать, — процедил Антон, он сомневался, что мегалаки единственно не тронули его по причине, что он был киборг.
Мегалаки во время войны резали всех, и киборгов в том числе. Ротами вырезали.
Здесь было что-то другое. Но что?
Рисунок спасет тебя в городе цветных витражей, вспомнились вдруг слова, но вокруг тянулись только серые дувалы.
Куцый c Волобуевым тоже должны были попытаться разузнать про Дану Дануева.
Вернее, Куцый должен был аккуратно поспрошать, пока здоровяк бы его прикрывал.
На деле парнишка никак не мог дождаться с утра Волобуева. Тот намертво закрылся в своей каморке, откуда доносилось мощное пыхтение, сопение и куча других звуков.
Периодически из комнаты выскакивала одна из дочерей Атанаса, но тотчас заскакивала другая, и все возобновлялось по новой.
Ледокол давно ушел, и Куцый вполне обосновано опасался, что за срыв задания достанется ему, как более слабому из провинившихся.
Такое частенько практиковалось в его семье. Когда старшие портачили, батька всегда лупил его, для профилактики. Потому что старшие могли в ответ и батьке съездить.
Куцый вздохнул. Пусть, батя, земля будет тебе пухом. И братьям. Вы теперь вместе навсегда.