Немного помолчали.
- Расскажи мне что-нибудь о Москве, - примирительным тоном сказала Эмма. - Здесь так много разных слухов.
Николай начал довольно сухо, но потом увлекся и разгорячился. Тетка от его рассказа пришла бы в ужас.
Эмма слушала внимательно, но недоверчивая и ироническая улыбка не сходила с ее губ. Когда же он с жаром стал говорить о рабочих и даже работницах, с оружием в руках защищавших революцию в Питере, она только спросила:
- Но это должно быть в большинстве - испорченные женщины?
- Ты сама испорченная! - вскричал Николай и быстро встал, намереваясь уйти.
- Постой, - мягко взяла она его за руку. - Не сердись.
Николай не ушел, но сидел молча, - рассказывать больше не стал.
- Что ты читаешь? - спросил он, заметив лежавшую на столе книжку с розовой закладкой.
Она подала ему небольшой томик каких-то рассказов и, как бы извиняясь, заметила:
- Это - еще из маминых. У нас трудно хорошую книгу достать.
- Хочешь, я принесу тебе? - предложил Николай.
- Хорошо, принеси, но только не революционную.
- Как ты предубеждена, Эмма, - засмеялся он.
- Не предубеждена, а не люблю скучных книг. Да и мама будет недовольна.
- Я принесу не скучную, а уж относительно мамы - ладь сама, как знаешь, кажется, ты ведь уж не ребенок.
Он встал и добавил:
- Ну, а теперь я пойду.
- Куда ты пойдешь? - остановила его Эмма. - Смотри, какая темнота. Ты по здешним горам и дороги не найдешь. Ложись у нас. Я тебе постелю на веранде.
Подумав немного, Николай согласился, но предупредил, что чуть-свет уйдет, так как должен быть на утренней поверке.
- Ты придешь, конечно, к нам на праздник? - спросила Эмма, проводив его на веранду.
- Приду, если ты не имеешь ничего против.
- Не имею, - улыбнулась она, - хотя ты и большевик.
Она повернулась к выходу.
- Эмма! - сказал вдруг что-то вспоминая Николай. - А где твой отчим, Вячеслав Борисович?
При свете колеблющегося пламени ему показалось, что она чуть-чуть вздрогнула. "Сыро... - мелькнула у него мысль. - Какое на ней легонькое платьице!"
- Он... уехал. Он скоро вернется, - торопливо проговорила Эмма и вышла.
Николай остался один. Раздевшись, бросился в постель и спокойно думал о чем-то, докуривая папиросу. Но вскоре глаза его отяжелели, сомкнулись, и он крепко заснул, держа окурок в руках.
VI.
Ночь была светлая, лунная. Сергей сидел в караульном помещении, - он был разводящим. Посматривал валявшийся на столике гарнизонный устав, изредка поглядывая на стенные часы.
- Сколько времени? - спросил его, встряхиваясь от невольной дремоты, караульный начальник.