— Отвернись, я замотаюсь в полотенце.
— Господи, что я там не видел, — картинно изображая недовольство, вздохнул он. — Кто тебя раздевал-то.
Я тут же взвилась.
— Это не честно. Я тебя не трогала.
Он как вампир тут же воспользовался моим промахом, чтоб рассказать мне об этом.
— Я тоже, — выпятив губу, заявил он. — Кто виноват, что у тебя конструкция другая. На мне что было — плавки. На тебе тоже. Какие претензии…
Действительно, какие уж тут претензии, слава богу, покочевряжился, но отвернулся. Давно бы так, а то разболтался!
— Осёл! — я вскочила и, завернувшись в полотнище, рванулась к нему намереваясь поставить на место зарвавшегося порося. Но моя рука напоролась на защиту и я тут же потеряла инициативу ловко перехваченная и прижатая к мощной груди. Этого ещё не хватало! — ужаснулась я. Чёрт забери, а он время зря не терял. Чтоб ему горшок упал на башку.
Воспользовавшись моей растерянностью, он даже надменно приосанился. Вот прохвост!
— Я благодарен, ты меня, носом поводя, научила, что любой опыт нам даётся не просто так, а в назидание. Как тебе, ягодка?
Я собралась с силами и плюнула ему в лицо. Это я могла, мой рот был свободен. Парень оторопел и, рванув меня к себе, прижал поцелуем. Я попыталась вывернуться и пнуть его по любимому месту, но оно оказалось защищено ногой. Полотенце от борьбы сползло и я оказавшись перед рассвирепевшим банкиром почти голой, прикрываясь руками быстро ретировалась в кровать под одеяло, взвизгнув на прощание:- "Исчезни! Я больше не хочу тебя видеть!" Притопав следом и кинув на меня полотенце, он показал кулак. Я заползла под одеяло с носом и объявила молчанку, а заодно и голодовку. Он ретировался:- "Ладно, — смирился он. — В таком случае нам не о чем говорить". Не дождавшись меня к завтраку, опять больно-то не расстроился, придя сказал:
— Твоё дело, а было вкусно.
В это время распелся его мобильный. Видимо звонил мой братец по делам, потому что он, глянув на меня, делано извинился, сославшись на срочные дела, сразу вышел. Нужны мне их секреты, как корове пятая нога.
Не получив собеседницу и на обед, пришёл почёсывая за ухом с претензиями.
— Ир, я у тебя не капризничал, ел без фокусов. Давай поднимайся.
Я понимала — он оказался в затруднительном положении. На его замечание подумала: кто вам лекарь, если мужики за кормёжку себя продадут, то при чём здесь я. И не пошевелилась. Хотя и отметила про себя, что обслуживает он меня, как любимую жену шейха. Я так не надрывалась. Он, повздыхав, принёс поднос, но я, зажав нос, чтоб не соблазнялся, не прикоснулась к еде.