— Не обманывай меня! — прикрикнула на нее вампирша.
Ее голос не был предназначен для крика. Он и звучал-то редко, а уж кричать было совершенно новым занятием.
"Ты ее любишь," — повторила вампирша, вновь зайдя в голову Гизелы и удобно расположившись там незваной гостьей.
— Даже слышать такую чушь не желаю!
"Почему бы не признаться в этом, а, Гизи? Что все твои мысли последние годы посвящены только ей, что с тех пор, как Берта сбежала, ты не находишь себе места?" — Изабель улыбнулась. Она впитывала воспоминания виконтессы как губка, и чем дальше читала их, тем радостнее разгорались ее глаза.
"Теперь я знаю твой маленький секрет. И знаю, что буду с ним делать."
— О, ну хорошо-хорошо! — воскликнула Гизела раздраженно. — Может быть, она и нравилась мне раньше, но уж точно не теперь. После такого предательства я могу ее только ненавидеть.
"Почему ты так говоришь?" — Изабель смотрела на нее с изумлением.
— Что ненавижу Берту? Потому что я ее ненавижу.
"Ты ее любишь, а раз так, ты не можешь ее ненавидеть. А вот я могу."
При этом ее лицо изменилось, и Гизеле действительно стало страшно. Ей не было так страшно ни когда она поняла, что их гениальный план развалился, ни когда все эвакуировались из замка, оставив ее заложницей. Даже когда Виктор насмешливо смотрел на нее, перечисляя все прелести ее дальнейшего пребывания среди нечисти или когда она, услышав чудовищную новость, бросилась на Изабель с самодельным колом — у нее все равно оставалась надежда. Страшно стало сейчас, как только глаза вампирши превратились в ледышки.
— Эй, это моя Берта! И никто другой ее ненавидеть не смеет, у меня монопольное право на ненависть! — воскликнула Гизела. — Ну она тебе сделала? Ты ее даже не видела. Я имею в виду оригинал, Эвике просто неудачная подделка.
"Она хотела занять мое место. Но у нее уже не получится! Она никогда не приблизится к Виктору, никогда! Она будет сожалеть о том, что едва не стала его женой."
— Да нужен ей твой Виктор, — обиженно проговорила виконтесса, — забирай себе и делай с ним, что хочешь. Только что-то он на тебя совсем не смотрит.
— Не смей так говорить! — о, снова этот голос. Нет, когда она пыталась кричать, это не имело и десятой доли того эффекта, что ее телепатические выкрутасы. — Ты не знаешь Виктора, он самый лучший! Он ценит меня и, и заботиться, и…
— Сдалась ты ему. Бегаешь за ним, как собачка, никакого чувства самоуважения! Можно подумать, что раз женщина, то и не человек вовсе. Хотя ты и так не человек. Да и до женщины не доросла… Но все равно. В просвещенной Англии женщины себе прав и свобод требуют, а ты сдалась в добровольное рабство и даже не понимаешь, что тебя используют…