— Как зачем? Говорю же, я все знаю про вампиров! Про все их повадки!
— Ну да. А Гизела тут причем?
— Она-то имеет к делу самое прямое отношение.
Леонард часто заморгал.
— Признаться, я не понимаю…
— Это я тебя не понимаю! Неужели ты действительно помогаешь упырям?
— Помогаю, куда ж мне теперь деваться. Но не всем!
— Ага, значит я был прав! Ты их пособник! Быть может, твоя сестра действительно мертва?
— А если и так, что с того? — вдруг завелся юноша. — Поверь, от этого она не стала хуже!
— Да в какие игры ты со мной играешь, Леонард?! — прокричал Уолтер, и где-то в отдалении эхо подхватило его слова. Юный Штайнберг затрясся всем телом.
— Ох, Уолтер…
— ЛЕОНАРД!
— Это отец! Он идет сюда!
— Ну и пусть! — в запальчивости проговорил Уолтер. — К нему у меня тоже вопросы найдутся!
— Бе-бе-беги! Если он тебя здесь застукает…
В англичанине взыграл великодержавный гонор.
— Что тогда? Я иностранный поданный. На меня он руку поднять не посмеет.
— ЛЕОНАРД!!!
— Он тебя убьет. Причем руки ему для этого не понадобятся. Умоляю, уходи! Мой отец очень добрый. Пожалуйста, не вынуждай его на поступок, о котором он будет сожалеть! — Леонард что-то достал из другого кармана и быстро сунул Уолтеру. — Вот, это тебя заинтересует. Скорее сюда, на балкон. И дыши потише!
Как только за Уолтером захлопнулась балконная дверь, в комнату ворвался разъяренный Штайнберг.
— Щенок! Я же запретил..! Как ты смел сюда пробраться!
— Я тоскую, — ответил Леонард просто.
— По самовлюбленной дурехе, которая удрала прямо перед Балом?
— Да, по ней.
Фабрикант замер и опустил занесенную руку. Бросил взгляд на каминную полку, куда Леонард уже успел поставить фотографию.
— Я тоже. Знай я, как дело обернется, все стены увешал бы ее портретами. Что если она никогда не вернется домой?
— Ты действительно веришь, что Берта сбежала? Может, он ее похитил? Держит взаперти?
— Зачем бы ему так поступать?
— Ты его лучше знаешь, отец. Зачем бы ему так поступать?
— Ох, Леонард. Вот ведь в какой переплет мы попали, — печально покачал головой отец. — Уже не верится, что выпутаемся.
— Ничего, до Бала еще несколько ночей. Что-нибудь да пр-придумаем.
— Как же, придумает он! — опять взорвался Штайнберг. — Экий мыслитель нашелся! В который раз повторяю — уезжай, покуда еще можешь. Ты ни в чем не замешан. Проклятие на тебя не распространяется!
— Именно поэтому я и с места не сдвинусь. Раз уж надо мной не властен этот мерз…
— Молчать!
— … авец, — закончил Леонард, смакуя каждый слог. Последовавшая затрещина так и не сбила его довольной улыбки. — Должен же хоть кто-то вмешаться, если твой г-господин позволит себе лишнего. Если он слишком туго затянет твой поводок.