Хелен и Софи снова пошли в паб; по настоянию Хелен Софи поделилась с ней подробностями своего разрыва с мужем. Когда Софи снова пригласила ее выпить, она поначалу отказалась, но потом уступила уговорам. Она не могла понять, было ли то любопытство или своего рода мазохизм, она просто не могла упустить возможность понять последствия того, что она сделала, с точки зрения другой женщины. Чтобы еще больше растравить рану, пока она не сможет больше выдерживать боли и позволит ей овладеть собой, Софи, всегда такая сдержанная, с трудом раскрывала душу, хотя и понимала, что ей станет легче после того, как она поделится с приятельницей. Однако рассказала она немного: оказывается, она почти не знала о том, кто ее соперница.
— Она действительно работает в «Глобал», представляешь?
Хелен едва не поперхнулась водкой. Она чувствовала, как стены паба давят на нее. Она огляделась: ничего не изменилось, земля продолжает вращаться, все нормально. Софи продолжала говорить:
— Я хочу сказать, я знала, что он познакомился с ней на работе, но я не думала, что он проводит с ней целые дни. Оказывается, раньше она была его секретаршей!
— Откуда ты знаешь? — выдавила из себя Хелен.
— Поверь мне, когда с тобой такое случается, всегда найдутся доброжелатели, которые охотно раскроют тебе все подробности. В общем, на днях она взяла и объявила обо всем на работе. Правда, Амелия уверяет, что никто не удивился: она всегда была немного себе на уме. Никто ее не любит.
Ах. Амелия из отдела кадров. Какая сука, подумала Хелен.
Весь вечер Хелен наводила разговор на «злую Хелен» — интересно было послушать, какие гадости говорят о ней сослуживцы. Наконец, ей надоело. Она узнала много нового. Оказывается, сотрудники считают, что Хелен:
Плохо справляется со своими обязанностями (вранье);
Флиртует со всеми мужчинами-директорами (то же самое);
Рассказывала всем про своего бойфренда-иностранца (интересно, знает ли о нем Мэтью, заметила Софи);
Нарочно сказала всем, что у Мэтью интрижка с другой женщиной, чтобы отвести от себя подозрения (очень мило, сказала Софи);
Ей около сорока («Ха! — сказала Софи. — Моложе меня, но не такая уж молоденькая. Ей не удастся слишком долго полагаться на свою внешность»).
— Какой ужас! — воскликнула Хелен, но тут же вспомнила, что речь-то идет о ней самой. — А твоя подруга считает, что у них это надолго?
— Амелия мне не подруга, — сказала Софи. — Просто она обожает первой разносить сплетни. Она прямо лопалась, рассказывая мне новость. На меня ей наплевать. Если честно, я ее терпеть не могу.