— Спелись, — прошипел Ораз, — вы оба поплатитесь…
— Предоставь, жрец, небу карать, а сам займись чем-нибудь полезным, Агенор говорил чуть насмешливо, безделие мутит даже светлые головы.
— Я запрещаю ссоры! — взорвался адмирал. — А на молитвы являться всем!
Галера Ассирийца вернулась через два дня. Многие из его мореходов были ранены. Старика араба пинками согнали по трапу и бросили к ногам адмирала. Сабейский тюрбан свалился на песок, обнажив бритую голову.
— Кормчий? — спросил Альбатрос по-сабейски.
— Да обрушит бог Илумкуг гнев свой на Ханаан! — свирепо произнес старик.
— Я тебе подарю жизнь, если ты ответишь на все мои вопросы.
Араб выпрямился и вдруг плюнул в лицо адмиралу. Все ахнули.
— На трирему его, — приказал Альбатрос.
Араба пытал Скорпион, большой любитель и знаток этого дела. Присутствовали Ораз, Медуза и Альбатрос.
— Все скажу, — прохрипел арабский кормчий, пытаясь увернуться от раскаленного лезвия кинжала. Он был связан, поэтому лезвие неминуемо настигало. — Все скажу! — закричал кормчий, обезумев от боли.
— Говори, — Альбатрос остановил палача жестом.
— Рих ал-мавсим — наша тайна, да поразят боги всех хананеев!..
— Отметный ветер, — перевел Альбатрос и опять повернулся к арабу: Расскажи подробней: когда дует, сколько дней в году и как им пользуются арабские мореходы.
Но силы оставили старика сабея, и он сник.
— Ахтоя сюда! — крикнул адмирал.
Матросы разыскали жреца истины мирно беседующим с африканским колдуном. Язык жестов позволил Ахтою узнать многое из тайн туземных врачевателей. Сморщенный от бремени лет и жертвенных дымов колдун подарил египтянину целую связку лечебных кореньев и плодов. Но неожиданно Ахтоя заинтересовали африканские боги. Он как мог принялся выспрашивать колдуна о назначении орнаментов на грубо вытесанных из черного дерева идолах. В этот волнующий момент познания чужой религии, не похожей ни на одну из известных Ахтою, появились матросы и, не затрудняя себя объяснениями, подхватили тощего жреца истины на руки и потащили на трирему.
Альбатрос, очень довольный, расхаживал по площадке кормчего.
— Слава Мелькарту, пославшему своим сынам этого араба! Араба нужно привести в чувство, — строго сказал он египтянину.