— В этом дворце мы продержимся хоть сто лет, — с уверенностью заявил Хромой. — Вина и еды достаточно, вода есть.
— Без чужой помощи не продержимся, хоть швыряй мы в тирян свиными окороками и лей им на головы вино, — сказал Астарт, — нужно поднять рабов в других городах. Есть у вас связь с ними?
— Я отправил самых ловких парней во все крупные города Финикии и филистимского побережья…
— Продержимся, — неторопливо, с непоколебимой уверенностью в голосе произнес новый верховный жрец Мем, и его глаза недобрым пламенем ожгли Астарта. — Устроим молебен, принесем жертвы… Отец наш Мелькарт не оставит нас. Он дарует нам победу…
— Проклятье, — сказал Астарт, остывая. — Почему боги любят пустые казаны? Дальше звук разносится?
Мем поплевал в разные стороны, очищая себя от скверны, и произнес с чувством:
— Господи, Ваал небесный, не слушай этого человека. Его язык — не наш язык, его речи — не наши речи… — Мем бесконечно сожалел, что Астарта выбрали шофетом.
По грязным, заплеванным плитам ползал крошечный младенец с расцарапанными в кровь щеками.
— Чей? — недовольно произнес Астарт, указывая на него.
Мем подхватил малыша на руки, погладил его редковолосую голову жесткой, натруженной ладонью. Лицо Мема сразу обмякло, стало простым и домашним.
— Этот отрок — сын почтенного раба-египтянина по имени Хнумабра, сказал он.
Астарт вспомнил этого раба, узкогрудого, пожилого и сутулого, который, прожив в Тире большую часть жизни, так и не научился говорить по-финикийски. Хнумабра был знаменит — это он открыл ворота крепости, впустив ночью бунтовщиков.
— Унесите его куда-нибудь, — проворчал Астарт. — Начнется беготня, раздавит какой-нибудь безголовый и не заметит.
И словно в ответ на его слова на разные голоса закричали часовые:
— Идут! Идут!
Густые волны копий, шлемов, щитов, поднятых над головами мечей хлынули внезапно из-за примыкающих к площади строений. Ударили невидимые катапульты. Тяжелые валуны с грохотом обрушились в крепость. Дворец визиря представлял собой мощную крепость, выстроенную в классическом хеттском стиле бит-хилани — толстые стены, неуклюжие, приземистые башни, массивные кованые ворота.
— Гвоздь! — крикнул Астарт. — Возьми своих молодцов и проберись в их тыл. Чтоб ни одна катапульта не уцелела!
— Все сделаю, шофет! — Глаза раба сверкали свирепым восторгом.
Начался приступ по всем правилам военного искусства — со штурмовыми лестницами, стрелками прикрытия и воплями устрашения.
Наконец осаждавшие, потеряв много убитыми и ранеными, откатились в гущу торговых кварталов.
— Жарко! — Астарт отбросил утыканные стрелами щиты. — Будет шторм.