ГИЛЬОМ. Франсуа… Э-э… зачем об этом говорить? Я хотел вас познакомить с моими друзьями. Они будут рады принять вас в свое общество.
БУАССОН. Вы не спросили, будет ли рад Франсуа.
ГИЛЬОМ. О-о!
ФРАНСУА. Буду рад, Гильом. Не сомневайтесь. Действуйте, Гильом.
Гильом уходит.
БУАССОН. Франсуа, зачем тебе эти щеголи?
ФРАНСУА. А что ты мне предложишь взамен? Давить вместе с тобой клопов в городской ратуше?
БУАССОН. Франсуа, я тебя не узнаю!
ФРАНСУА. А ты думал, что смотришься в зеркало?
БУАССОН. Нет, конечно, но мы, которые тебе поклонялись… Нам может показаться, что ты ложный талант…
ФРАНСУА. Ах, опять что-то у меня вылезает из ящика.
БУАССОН. Ты ложный талант, Франсуа!
ФРАНСУА. И это все? Страшнее ничего нет? Ты серенький, Буассон, а мне нравятся и остальные цвета тоже.
БУАССОН. Не хочу с тобой говорить!
ФРАНСУА. Нет, почему же? Содержательная беседа. Особенно, когда приятель скромно предлагает следовать всю жизнь его советам. Зачем такая скромность, Буассон? Ты заметил? Меня просят о знакомстве, а не я просил. Неужели я упущу случай, который — все! (Замечает приближающихся щеголей.) Отойдем. Они изволят прогуливаться. Пусть не подумают, что я их поджидаю. С ними Генрих. Знаешь, меня к нему тянет.
Появился Гильом, Генрих, Сен-Поль и Ла-Гир. Гильом от щеголей направляется к Франсуа и Буассону.
ГЕНРИХ (вслед). Гильому-то что от них нужно? Вийон, как всегда, не умолкает ни на секунду. Он невыносим.
СЕН-ПОЛЬ. Генрих, Генрих, ты к нему несправедлив. Он действительно остроумен.
ЛА-ГИР. Остроумие у него вымученное. И потом, он ужасно суетлив. В нем за версту чувствуется выскочка.
ГЕНРИХ. Отсутствие породы. Больше ничего.
ЛА-ГИР. Бедняга, он так старается привлечь наше внимание и, увы, такие отзывы.
СЕН-ПОЛЬ. Предсказываю, он сейчас полезет с нами знакомиться. Генрих, как твой духовник, протестую.
ЛА-ГИР. Ха! Этот болван Гильом уже ведет его сюда.
ГЕНРИХ. Гильом не поумнел.
ГИЛЬОМ. Господа, позвольте вам представить метра Франсуа Вийона. Аббат де Сен-Поль, Генрих Арманьяк, Жак Ла-Гир.
ФРАНСУА. Совершенно неясно, почему я метр. Однако это несомненно. Это так же несомненно, как то, что метр — это я. Но я Франсуа Вийон, следовательно, Франсуа Вийон — это метр. Логическая фигура округлилась. Не беда, если эта фигура кусает сама себя за хвост. Округлость ее форм сияет убедительностью и внушает почтенье.
СЕН-ПОЛЬ. Не в таком темпе, метр, не в таком темпе. Мы всего только бакалавры.
ЛА-ГИР. Несмотря на округлость, эта логика застревает в глотке.
ГЕНРИХ. От нее пахнет чернилами.
ФРАНСУА. О, дорогой запах чернил. Горечь твоя напоминает о корне ученья, который горек. Мухи, плавающие в чернилах, очевидно, должны говорить о плодах ученья, которые сладки.