Вы чувствуете меня?
Да, она чувствовала его. Она чувствовала каждую часть его тела, словно его руки действительно касались ее. Виконт говорил об ощущении жара, и простыни на постели опаляли ее кожу, словно огонь. Он говорил о покалывании, и она чувствовала его в ладонях, на лице, во всем теле.
Затем он спросил о ее грудях. Она едва не вскрикнула, чувствуя в собственном теле внезапно наступившую перемену. Ее отец говорил, что женские груди созданы для греха, что это подарок дьявола для соблазнения мужчин. Она не слушала его, поскольку была уверена, что груди женщины предназначены для того, чтобы вскармливать детей. Ее груди были так же невинны, как и ее ноги, руки или нос.
Но не сейчас. Не в постели, когда виконт склонился над ней. Когда он находился рядом, ее груди испытывали неудовлетворенность, им хотелось чего-то. Его.
Он не прикасался к ним, и все же Линет испытывала странные ощущения, понимая, что в ее теле что-то происходит.
Сейчас она лежала в постели Марлока, среди огромных подушек и темных простыней, и вдыхала его пьянящий запах. Она не сразу осмелилась взобраться на это величественное ложе. Но затем Линет услышала какой-то шум, доносившийся из ее комнаты, и, опасаясь, что виконт будет преследовать ее, решилась лечь в его постель. Это было, что называется, прыжком из огня да в полымя. Но изменить что-либо было поздно. Она уже здесь, в его спальне. И хотя на самом деле Марлока рядом с ней не было, она ощущала его присутствие каждой своей клеточкой. Линет задумалась.
Вы ощущаете покалывание в коже. Ваши груди стали тяжелыми и напряженными.
Не задумываясь о том, что она делает, Линет подняла руку вверх. Каждое ее движение было нерешительным и робким, но ей так хотелось сделать это.
Одеяло, натянутое до подбородка, должно было защитить ее от грешных мыслей. Но тщетно. Линет откинула его, и оно легло ей на живот.
Линет прикоснулась к своей ночной сорочке. Она давно износилась, и ткань стала мягкой, а ее белый цвет постепенно превратился в сероватый.
Завтра вы либо сожжете эту сорочку, либо я сам сорву ее с вашего тела.
«Нет, он не мог говорить это серьезно», – подумала она. Но в глубине души Линет была уверена, что именно так он и поступит, если она снова ослушается его. Следующей ночью она будет спать обнаженной.
Она притронулась к крошечным пуговицам и медленно расстегнула первую. Завтра ей придется сжечь эту сорочку. Она даже не станет отрезать пуговицы, потому что они были слишком старыми и потертыми, чтобы их можно было использовать снова.
В комнате виконта было тепло, нагретый воздух казался густым. Когда Линет коснулась своей шеи, кончики пальцев стали влажными от пота.