Я понимал, да и видел, что особенно горячо мне хлопают не самые убежденные рыночники, а люди, которые надеются, что о «разумном сочетании» я говорю «для политики», а в действительности буду делать упор на привычное им администрирование. Поэтому счел необходимым подчеркнуть:
«После преодоления кризиса без сомнения нужно ограничить прямое государственное вмешательство в экономику».
И чтобы у этой категории моих слушателей не осталось никаких сомнений в отношении моих взглядов - недвусмысленно рыночных, либеральных, высказался против уравниловки. В частности, против поддержки государственных предприятий только на том основании, что они государственные.
«Нам не нужна уравнительная тотальная стабилизация. Нам нужно сохранить и восстановить только то, что потребуется, остановить падение там, где оно достигает критического уровня… Нужно стабилизировать и создать условия для развития тех сфер производства, которые насытят потребительский рынок товарами, где есть экономический потенциал».
И, конечно, не смог я утешить тех, кто надеялся воспользоваться кризисом и фактической остановкой приватизации в стране для того, чтобы было забыто само слово «приватизация». Наоборот, я хотел заставить это слово сиять заново.
«Чтобы начался и эффективно шел процесс приватизации, необходимо законодательно распределить функции между Фондом государственного имущества Украины и Кабинетом Министров…Фонд должен действовать от лица государства как продавец государственной собственности или как основатель акционерных обществ».
Я не обещал ничего нового, небывалого в мире, но не собирался и слепо копировать чей бы то ни было опыт: «Не нужно создавать экономический гибрид - налоги японские, социальная защита китайская, система управления русская. Мы должны определиться с конкретной моделью, не копировать, а создавать нашу экономику с учетом украинской специфики, чтобы свести риск к минимуму».
Да, эту речь не только можно было бы повторить сегодня, не изменив в ней ни одной запятой, но и нужно было бы!… Не думал я тогда, что именно сегодня она окажется такой злободневной. Она прозвучала бы как откровение для многих и многих восторженных сторонников «оранжевого» «необольшевизма».
«Заинтересованность в реформах рыночного типа возникла у нас не на основе понимания механизма рынка, а вследствие зависти к богатым витринам развитых стран. Доминировали представления о рынке как о базаре, т. е. системе, в которой результат производственной деятельности становится видим лишь на выходе. Как правило, не понимают, насколько сложным является по сути рыночное хозяйство, какую роль играют такие его институты, как банки, биржи, инвестиционные фонды, трасты и прочее. Такое примитивное понимание рынка привело к экономической анархии, которую нужно преодолеть на этапе стабилизации экономики».