– Что ты будешь есть? – спросил я его.
– Я ничего не буду. Я экономить буду, – ответил он. От кота Матроскина, с которого взял пример Ваня, была, конечно, определенная практическая польза. Маша сразу тоже решила экономить, ну а меня и уговаривать не стоило.
Потом Маша решила запеть. Вокруг нас сидели люди. Среди них Маша выбрала жертву. Она в упор с вызовом смотрела на эту ухоженную девушку и пела: «У березки нашей платье золотое, платье золотое, вот оно какое…»
Голос ее становился все звонче и звонче, и смотрела она на девушку все пристальней и пристальней. Было понятно: Маша требует, чтобы девушка подпевала ей. Девушка в конце концов начала беспокойно оглядываться по сторонам, словно ища поддержки. Но люди вокруг, по-моему, смотрели на нее так же, как Маша. Даже тени сочувствия не было в их взорах. Они, конечно, вели себя как дети. В их глазах я уловил ту же беспощадность, с какой все дети объединяются против одной хнычущей девочки или во всем сомневающегося мальчика. С поразительной готовностью они это делают. Каждый из них просто думает, что надо скорей это делать вместе со всеми, пока все не объединились против него лично.
Не дождавшись помощи от ближних, девушка стала смотреть на меня. В глазах ее была мольба о пощаде. Она, наверное, просто не знала эту песню.
Я пожал плечами.
Тогда она попросила счет.
Ну ладно. Один бой мы в это утро уже выиграли. У нас на одну фобию (боязнь солировать за столом при большом стечении публики) стало меньше, у девушки – на одну больше. Пора было к приятелям. В кинотеатре «Атриум» мы намерены были посмотреть кинофильм «Уоллес и Громит: проклятие кролика-оборотня».
Дети мои обожают кроликов. В бар «Джек Рэббит Слимз» они приходят для того, чтобы поздороваться за руку с картонным Джеком на входе. Вот вы заходите в этот бар и, уверен я абсолютно, даже не замечаете этого картонного кривляку, как не замечаю его я. А для Маши и Вани встреча с ним каждый раз – событие дня, а то и недели.
И вот отец предложил им встречу, можно сказать, с живым кроликом. То есть, как выяснилось, безо всяких оговорок живым. (Я сам через две минуты после начала фильма уже не думал, что мы смотрим мультик.) И не с одним, а с тучей кроликов. Десятки кроликов, сотни кроликов, тысяча кроликов. Кролик-охотник. Кролик-вампир. Крольчиха – старая дева (очень хочет замуж). Кролик – жених-злодей. Кролик – влюбленный тупой дурак.
– Папа, мне очень страшно, – прошептала Маша. Мы с ней сидели по разные стороны от Вани.
Я понял: это фобия.
– Ваня сидит и не боится, – громко прошептал я. Ваня кивнул.