Он ею не воспользовался.
Теперь, как воспитанные люди, мы были вынуждены обмениваться рукопожатиями при встрече и улыбаться Друг другу. Каждый раз после этого мне приходилось мыть руки с мылом.
Прежде чем отправиться к Гиви, я позвонил Орловой. Она оставила мне номер своего мобильного телефона, и в этот раз я своим звонком вытащил ее с какого-то совещания. Неплохо для половины десятого утра.
Я пересказал ей свой разговор с белобрысым милиционером Серегой и поинтересовался, готова ли она принять Серегу на службу, если его выгонят из двенадцатого отделения за разглашение конфиденциальной информации.
— А нельзя ограничиться разовой выплатой? — спросила Орлова. — Скажем, долларов пятьсот? Если информация действительно стоящая.
— Его могут выгнать с работы, — еще раз сказал я.
— Так пусть делает все аккуратно, — сухо сказала Орлова. — Я не могу нанимать на работу всех подряд.
— И что же мне ему сказать?
— Пообещайте пятьсот долларов… Ну и наболтайте что-нибудь о работе.
Потом скажите, что я, стерва, передумала. Валите на меня, я выдержу.
— Не сомневаюсь, — пробурчал я, после того как Орлова отключилась. И тут же вспомнил об одном незаданном вопросе. Проклиная свой прогрессирующий склероз, я заново набрал номер и сразу начал извиняться за беспокойство.
— Хватит, хватит, — недовольно проговорила Орлова. — Что у вас еще?
— У вашего мужа была такая знакомая — Марина…
— Не знаю, — ответила Орлова. — У него было много знакомых. Никакой Марины я не знаю. В конце концов, у него наверняка были женщины после нашего развода, и эта Марина может быть одной из них. Поспрашивайте у друзей Павла…
— А кто его друзья? — спросил я, пододвигая к себе записную книжку и ручку. Однако Орлова внезапно замолчала. И надолго. Я подождал некоторое время, а потом спросил снова:
— Кто были его друзьями, Ольга Петровна?
Назовите фамилии…
— Видите ли, Константин, — задумчиво произнесла она. — Я только сейчас поняла, что не знаю его друзей.
— Ну, может быть, не из последних, а из тех, с кем он дружил еще во времена вашего брака.
— Как интересно вы сейчас сказали, — в голосе Орловой послышалась усмешка, — во времена нашего брака… Звучит как будто — «до рождества Христова». Ладно, не оправдывайтесь.
А я, кстати, и не собирался.
— Нет, Константин, — сказала вскоре она. — Когда мы были вместе с Пашей, у него не было особенно близких друзей. Сослуживцы — вот с кем он общался, вот кто приходил к нам в гости. Можно ли их назвать друзьями — не знаю… А уж после развода… Не знаю, с кем он общался. Понятия не имею.
— Ну а хотя бы одну фамилию сослуживца, с которым ваш муж был более-менее близок, — настаивал я.