«В тот же первый день недели, вечером, когда двери дома , где собирались ученики Его были заперты, из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам! (Иоанн., XX; 19).
Другим обращением-заклятием является обращение Иешуа «Добрый человек». Оно известно с древних времен. Когда мы произносим подобные обращения в адрес неизвестного лица (мил человек, милейший, любезный), мы воздействуем на коммуникативного партнера суггестивно. Мы как бы просим, заклинаем его быть добрым. Магический прием в данном случае состоит в эмоциональном воздействии на собеседника, адресата речи. После такого обращения именно эмоционально трудно быть грубым, тем более жестоким. Не случайно крик о помощи: Люди добрые, помогите! – включает именно этот механизм эмоционального воздействия.
Человек со связанными руками несколько подался вперед и начал говорить:
- Добрый человек! Поверь мне…
Помимо отдельных реплик и речевых формул магического свойства, в романе есть текстовые фрагменты, обладающие необыкновенной силой суггестии. Это роман о Понтии Пилате, обладающий способностью структурировать вокруг себя действительность, влиять на судьбы героев (Мастер, Маргарита, Бездомный), «приносить сюрпризы».
Как мы видим, магическая функция языка реализуется в романе в различных аспектах, в различных речевых жанрах и различных ситуациях. От собственно магических действий, осуществляемых посредством слова, до развернутых магических текстов.
Выводы
Концептосфера романа и языковая картина мира представляют строгие морально-этические константы мировоззрения автора. Они даны в оппозициях стержневых понятий, выстраиваемых в рамках оппозиции гиперконцептов СВЕТ и ТЬМА. Эти концепты отражают дуалистические взгляды писателя, лежащие, как мы показали, в рамках религиозного христианского мировоззрения.
Понятия ГРЕХА – НАКАЗАНИЯ – ПРОЩЕНИЯ, которыми оперирует ортодоксальное христианское сознание, раскрыты в романе в единстве, раскрывающем закон искупления, идею высшего суда. Кстати, то, что эта концептная схема в традициях русской классики (Ф. М. Достоевский, Гаршин, А. П. Чехов, Л. Андреев), не отменяет ее индивидуального авторского прочтения. У М. Булгакова она представлена как некий вселенский механизм, опирающийся на законы гармонии и равновесия, который действует помимо чьей-либо индивидуальной воле (все будет правильно – на этом стоит мир). К этим концептам в рамках данного механизма присоединяется концепт ПАМЯТЬ. Память как наказание: «исколотая память», «неотпускающая память» рифмуется с понятием НАКАЗАНИЕ. Концепт ПОКОЙ, ВЕЧНЫЙ ПОКОЙ также рифмуется с названными выше концептами.