И последней важной чертой мениппеи является ее злободневная публицистичность, фельетонность. И здесь полное соответствие московских глав указанной особенности. Кажется, не осталось ни одного социального порока, недостатка и отрицательного явления современной писателю действительности, по которым бы не прошлась сатира Михаила Булгакова.
Это гротесковые приемы, вскрывающие преступную сущность и лицемерие социальной системы, пошлость бытия и идиотизм официального мира, в котором подавляющее большинство людей занимается не своим делом. (Из него такой же директор, как из меня архиерей – точная характеристика Степы Лиходеева, данная Азазелло, вполне в духе карнавализации). Пародирование, кривляние, откровенное издевательство и глумление в разных формах есть естественное проявление смеховой стихии и, в тоже время форма отрицания социальной действительности путем выявления ее несоответствия, прежде всего, нравственным ценностям. Мысль М. М. Бахтина о том, что «смех в литературе является эстетическим отношением к действительности», т. е. «определенным способом ее художественного видения и постижения» приводит нас к мысли о сатирической природе таланта М. А. Булгакова.
Она действительно проявляется, прежде всего, в эстетическом отношении к действительности, в языке произведения. Семантика понятия «карнавал» охватывает мировоззренческие и речевые характеристики произведения. Например, обесценивание внешнего положения человека в жизни, подчеркиваемое игрой случая, одна из особенностей репрезентации художественных образов жанра мениппеи. У Булгакова очень точно это выражено в реплике Коровьева:
- Что такое официальное лицо или неофициальное? Все это зависит от того, с какой точки зрения смотреть на предмет. Все это, Никанор Иванович, зыбко и условно. Сегодня я неофициальное лицо, а завтра, глядишь, официальное! А бывает наоборот, и еще как бывает!
Особое значение в мениппее имеет стилистический облик слова. Широкое использование гротеска, пародии, гиперболы (Коровьев - Пойду приму триста капель валерьянки, забудусь сном) характеризует этот сатирический жанр.
М. М. Бахтин вводит такое понятие, как «неуместное слово». ««Неуместное слово», - как пишет Бахтин, - неуместное или по своей цинической откровенности, или по профанирующему разоблачению священного, или по резкому нарушению этикета – также весьма характерно для мениппеи» (Бахтин 1979: 135). Таковы сцены предсказаний буфетчику Сокову, Берлиозу и Майгелю их кончины, сцены разоблачения в варьете, вскрывающие моральный облик собравшихся, таковы системное пародирование официальной культуры в романе.