— Но в те дни поступок Оливера мог быть сочтен вполне оправданным действием военного времени, — возразил Дэлглиш, — особенно если бы Сол заявил, что немцы ему угрожали. В конце концов, они ведь были вооружены. Если Том Тэмлин был убит, должна быть какая-то более веская причина этому. Интересно прежде всего, почему Сол Оливер настаивал на том, чтобы остаться на острове последним. Ведь нет сомнений, что управляющий сам проверил бы, надежно ли заперт дом. И куда они с Томом девали мальчика — четырехлетнего Натана, — пока избавлялись от трупов? Не могли же они оставить его бродить по острову?
— Сол говорил мне, — сказала мисс Холкум, — что они заперли мальчика в моей детской, на самом верху дома. Они оставили ему молоко и какую-то еду. В детской была кроватка и множество игрушек. Сол посадил его на моего старого коня-качалку. Я хорошо помню этого коня. Я обожала моего Пегаса. Это был огромный волшебный конь. Но он был продан вместе со многими другими детскими вещами. Больше не будет детей Холкумов. Я — последняя из нашего рода.
Не прозвучала ли в ее голосе нотка сожаления? Дэлглиш подумал, что нет, но судить об этом было трудно. С минуту мисс Холкум пристально глядела в огонь, потом снова заговорила:
— Когда мужчины вернулись, оказалось, что мальчик каким-то образом сполз с коня и подобрался к окну. Они застали его крепко спящим, или, может быть, он был без сознания. Когда они плыли назад, на побережье, его держали запертым в каюте. По словам отца, мальчик ничего не помнил.
— И все-таки остается неясность с мотивом убийства, — сказал Дэлглиш. — Сол Оливер признался вам, что убил Тома Тэмлина?
— Нет. Для этого он был недостаточно пьян. Он твердо держался истории с несчастным случаем.
— Но он ведь еще что-то вам сказал, правда?
Теперь мисс Холкум посмотрела Дэлглишу прямо в глаза.
— Он сказал мне, что это мальчик поджег солому в маяке. Он играл с коробкой спичек, которую нашел в доме. Потом он, разумеется, испугался и утверждал, что и близко не подходил к маяку, но Сол сказал, что он его видел.
— И вы ему поверили?
Она снова помолчала.
— Тогда я ему поверила. Теперь я не так уверена. Однако правда это или нет, это никак не может иметь отношение к смерти Натана Оливера. Раймунд Шпайдель — цивилизованный, гуманный, разумный человек. Он не стал бы мстить ребенку. Джаго Тэмлин никогда не скрывал своей неприязни к Натану Оливеру, но если он хотел бы его убить, у него нашлась бы масса возможностей это сделать в последние несколько лет. То есть в том случае, если Оливер был убит. Но я полагаю, сейчас вы уже знаете точно, не правда ли?