— Какое? — спохватилась Аня.
— „…за правду, за труд!..“ Ты помнишь эту фразу, она звучит в конце второй части?
— Да, — ответила Аня, недоумевая. — Но что же здесь плохого?
— В самой фразе плохого ничего нет. Только вот в слове „труд“, буква „дэ“ звучит как буква „тэ“, и на слух „труд“ слышится как глагол „трут“. А там еще и „за“!.. Вот и получается — „затрут“. И вся фраза воспринимается не иначе, как „… за правду — затрут!..“ — Аня улыбалась, придерживая ускользающие из-под ее тонких пальцев губы. Я вначале тоже сдерживал порывы своей улыбки усилием воли, старался быть серьезным. Но мы все-таки весело расхохотались, не обращая внимания на окружающих! А впрочем, никому не было дела до нас…
— В самом деле, а что же делать? — успокаиваясь, спросила Аня.
— Думаю, — ответил я, — надо скорректировать фразу так: „… за правду и за доблестный труд!..“
— Спасибо за подсказку, — ласково поблагодарила меня Аня. Она отпила лимонный сок, сделала пару глотков, поставила стакан перед собой и о чем-то задумалась. Мы немного помолчали. Мы оба смотрели через решетчатую стену кафе на улицу. Поодаль от нас шумела автострада. Машины, словно механические существа, изворачивались на повороте в порывах ветра и, подсигналивая, обгоняли друг друга; иногда какая-нибудь из них, чтобы пропустить торопливого пешехода, резко притормаживала, припадая на передние колеса, и, когда рассеянный пешеход давал стрекача, машина, весело взвизгнув шинами по асфальту, снова уносилась вдаль.
Аня и я, молча, небольшими глотками, отпивали из чашек очень горячий кофе, густой, словно жидкий шоколад, запивали кофе холодным лимонным соком и смотрели на автостраду…
— Я прочел рассказ о любви, — сказал я, нарушив наше уже загустевшее молчание.
— Ты без любви, — утвердительно и как-то отрешенно определила Аня и откровенно посмотрела мне в глаза.
— Как ты это чувствуешь? — недоверчиво спросил я, потому что не поверил Ане, потому что уже не хотел я ей верить на этот счет. Там, в больнице, у изголовья Наташи, я уже почувствовал рождение ранее действительно неведомого мне чувства. Я еще не мог с точной уверенностью сказать, что это любовь, но я уже не мог не ощущать ее сладкий, еще ослепительно размытый контур… Я посмотрел на Аню выразительно и недоверчиво покачал головой.
— Но твоя любовь где-то очень близко, рядышком. Только протяни ей навстречу руки, и ты сможешь ее обнять, — тут же добавила она.
С минуту мы снова молчали. Теперь меня что-то сковало изнутри. Мысленно я подыскивал новую тему для разговора. Мне вспомнилась первая встреча с Аней в моем рабочем кабинете, но следующий мой вопрос, как я ни старался, прозвучал как-то неохотно, неуверенно.