Я шумно выдохнул, потряс головой, изображая тяжкую мозговую работу, и вытер рукавом пот со лба.
Наместник в нетерпении аж привстал с лавки, седые усы топорщились.
– Ну, получилось?
– Немного.
– Говори быстрее, не томи.
– Только о том молчок, сам понимаешь…
– Да понимаю я, – махнул рукой Демьян. – Говори!
– Государь женится на княжне Марии Долгорукой в этом году и сразу после свадьбы казнит её.
Наместник плюхнулся задом на лавку, прикрыл рот рукой.
– Ох ты, страсть-то какая! Почему?
– Мне то неведомо. Ты же просил только о событиях рассказать, а не о причинах.
– Ну да, ну да… Продолжай, – с нетерпением выговорил боярин.
– Государь в этом же году Постельный приказ образует.
– Скажи, как занятно! А ещё?
– О следующем годе будет новый город заложен – на реке Белой, назовут Уфой, столицею башкирам сделается. А ещё турецкий султан Селим Второй умрёт, и Порте не до крымчаков станет, наследники начнут власть делить.
– Ох ты, господи! Такие события, что и подумать страшно. Так и тянет пересказать кому-нибудь, а ещё хуже – государя известить.
– Демьян Акинфиевич, ради бога – никому, ни одной душе! Иначе – обоим несдобровать. Государь и друзей-то своих, княжеских кровей, на плаху отправлял за вину малую, а то и вовсе без оной.
– Да никому! – Наместник перекрестился. – Запомню да подожду. Коли сбудется всё – одарю серебром, да может – ещё чего интересного скажешь. Мне бы вызнать, кто из бояр в силу войдёт, на кого вовремя ставить надобно.
– Ставь на сына боярского, Бориса Годунова, не прогадаешь.
– Слыхал о таком – совсем род худой, – недоумевающе посмотрел на меня наместник.
– Я тебе сказал, Демьян, ты меня услышал; думай и решай сам.
– Погожу пока, посмотрю – сбудутся ли предсказания.
Наместник и воевода простился и вышел. За воротами его терпеливо ждала свита. Осторожен – опасается чужих ушей, хотя наверняка и в охране и в свите люди проверенные.
…В труде и заботах прошло несколько месяцев. Растаял снег, подсохли дороги. В городе проехать можно было, а вот за городом – и не думай, грязи коню будет – по брюхо.
Вот и сидели горожане – бояре, купцы, мастеровые и прочий люд – во Владимире, как в осаде. Только не враг город осадил, не выпуская за ворота, а непролазная грязь.
Пациентов у меня изрядно прибавилось. Непроезжие ли дороги тому причиной или растущая в городских кругах известность моя как умелого лекаря?
Однажды вечером домой ко мне прискакал гонец от наместника, держа в поводу оседланную лошадь.
– К наместнику, срочно! Ждут!
Голому собраться – только подпоясаться. Я взлетел в седло, и мы помчались к Демьяну.