На оконечности острова показались дома небольшого городка.
Мы вошли в гавань и пришвартовались у пирса. Матросы оживлённо переговаривались: «Конец нашим мучениям, встанем на ремонт».
Кормчий, Кондрат и я – в качестве толмача – сошли на берег. На портовых складах кормчий выбирал нужные для ремонта доски, брус. Кондрат торговался, сбивая цену, а я переводил. Вопреки моему опасению, язык вспомнился быстро. Правда, возникали заминки в некоторых словах, но я быстро находил их эквивалент на английском. По-моему, эти портовые купцы знали языки всех прибрежных стран.
Долго искали подходящую мачту, пока не купили по сходной цене. Кондрат нанял подводы и грузчиков для доставки леса на корабль.
Я же пошёл бродить по городу. Сиракузы – а мы пристали именно к этому городку – славны своим знаменитым земляком, инженером и изобретателем Архимедом. Когда-то, много веков назад, этот талантливый человек ходил по этим же мостовым. Интересно, где был его дом?
Я спросил об этом у первого встреченного мною горожанина.
– О, Архимед!? Дом его разрушен, не сохранился, но место показать могу, чужеземец.
Мы прошли через разрушенные когда-то стены прибрежной крепости и подошли к утопающей в зелени вилле.
– Вот оно, это место!
М-да, ничего не осталось. Почему-то судьба не жалует гениев. Сгореть бы в геенне огненной тому римскому легионеру, что убил при осаде Сиракуз великого мыслителя!
Я побродил по городу, на рынке купил местную одежду: коротенькие смешные штанишки, вроде бриджей, рубашку местного фасона, камзол, берет на голову, гольфы и башмаки свиной кожи. Покупок набралось на полную сумку.
Когда я вернулся на корабль, там уже вовсю кипела работа. Стучали топоры, коими пользовались и как молотками, и по прямому назначению.
Пришло время ставить мачту. Из гнезда в палубе вытащили её сломанный кусок. Кормчий распорядился опустить отломок в трюм – дерево хорошее, ещё на что-нибудь да сгодится.
Под крики «ухнем» мы подтащили будущую мачту к гнезду и начали её поднимать, обвязав канатами. Наши действия привлекли зевак – они стояли на пирсе и глазели. Когда нам с третьего раза, с матерком – а как же без него русскому? – удалось поставить мачту на место, зеваки наградили нас восторженными криками и свистом.
Пока мачту крепили клиньями да канатами, я прошёл в каюту, наточил нож до бритвенной остроты и побрился. Непривычно было смотреть в зеркало на своё отражение. Лицо загорело, только на месте бороды кожа была светлой и выделялась. Ничего, скоро и она загорит.
Я переоделся. Вошедший Ксандр ахнул:
– Юра, ты как скоморох! То татарское платье наденешь, то теперь вот итальянское нацепил. Тебя от местного теперь не отличишь. Да ещё и язык знаешь! Когда только успел?