— Его сегодня убрали, я сам видел… — Юрик хихикнул. — Совсем голого… И знаешь что? У него в груди почему-то дыра. Вот такая. Будто прострелили ядром.
— Тогда пошли! — с облегчением сказал Яська.
Но они не ушли далеко. Встретилась мама Юрика. Она была то ли встревожена, то ли очень опечалена.
— Юра, домой… Ясик, ты извини, у нас важное дело.
Яська растерянно остался на тротуаре. Юрик (он сам ничего не понимал) слабо помахал рукой: до завтра.
Но завтра Юрика не было. Он уехал с матерью накануне вечером, уехал насовсем и — неизвестно куда. Потому что случилась беда: от них ушёл отец. Яська узнал это через несколько дней.
Своего отца Яська не помнил. Ему хватало мамы. Но, значит, это очень большое горе, когда уходит отец. Такое, что люди от него уезжают на край земли и даже некогда проститься с другом…
И маленький Яська поклялся на веки веков, что если он вырастет большой и у него будет сын, он никогда-никогда не бросит сына.
А знаки со стрелками, которые в тот вечер нарисовал Юрик, целую неделю ещё белели на асфальте. Пока не пошли дожди.
4
Яр постоял над знаком, который начертил незнакомый мальчик. Едва ли он для Яра его нарисовал. Наверно, просто играл… Яр повёл медленным взглядом, куда показывала, вырываясь из креста, пятая стрелка.
А куда она показывала? Просто на левый край площади, где громоздились тёмные дома. В одном месте они были раздвинуты щелью переулка. Яр пошёл к этому переулку.
Он начал смутно надеяться на что-то. На что, не мог понять: той беде, что случилась вчера, помочь было невозможно. И всё же он шагал с ожиданием какой-то перемены.
Облако над городом погасло. На площади стало сумрачно, а в зажатом высокими домами переулке оказалось совсем темно. И тепло: ещё не остыли нагретые дневными лучами камни.
Где-то опять простучали быстрые шаги. Что-то крикнул в отдалении звонкий голос. И вдруг Яр увидел, как над головой, на верхних этажах неярко зажглись окошки. Их было немного — три или четыре на весь переулок.
«Всё-таки кто-то живёт здесь», — подумал Яр. Свет в окнах казался спокойным и ласковым.
Впрочем, скоро окна скрылись из вида. Переулок вильнул и вывел Яра в совершенно тёмную улицу. Вернее, в прямой проход между глухих стен. Стены были неровные, с выступами и каменными подпорками. Кое-где на них смутно белели выложенные из плиток узоры и неясные буквы. Но не было ни одного окна.
Дорога между стенами поросла травой. В траве очень громко трещал ночной кузнечик.
Стены были высокие. Небо, ещё не совсем погасшее, висело над Яром неширокой синевато-серой полосой. Эта полоса в конце улицы делалась очень узкой. Там в небо врезался тонкий силуэт башни. Верхушка её была похожа на шахматную фигуру.