Сареван посмотрел и встретил взгляд больших золотистых глаз, лишенных белков, как у льва или сокола. Единственный из всех в Эндросе, детеныш асанианского льва оказался достаточно храбр, чтобы ступить на площадку, которую расчистил Брегалан. По-видимому, он и сам не осознавал своего мужества. В нем говорил голос крови, о чистоте которой так тщательно пеклись в Асаниане в течение тысячи лет. Его надменность была столь же великолепной, как высокомерие Брегалана. И жеребец, как когда-то до него Юлан, понял и принял это. Юлан был очень обрадован. И, судя по блеску глаз, Брегалан был обрадован не меньше. Сареван улыбнулся.
— Каждый может научиться верховой езде. Так же как и искусству любви, с которым, я готов признать, это имеет нечто общее.
Хирел мало-помалу избавлялся от загара, приобретенного им в скитаниях, и к нему снова возвращалась его благородная бледность оттенка слоновой кости. Теперь даже легкий румянец ярко проступал на его коже. «Странно, — подумал Сареван, — такое образование и такое воспитание, но стоит ему услышать хотя бы намек на грубое слово, и он краснеет как девица». Но надменность всегда служила Хирелу защитой. — Я прекрасно умею ездить верхом, но только с уздечкой — А, — сказал Сареван, — без уздечки скачут только потомки Бешеного. Это сын его дочери.
Хирел положил руку на шею Брегалана. Жеребец не воспротивился этому, не набросился на наглеца и не прогнал его прочь. Сареван почувствовал мгновенный укол ревности. Перед ним был чужак, надменный ребенок, не обладающий силой, однако рогатый брат Саревана не только мирился с его обществом, но и всем своим видом показывал, что принимает его. А этот дурачок даже не понял, какая ему оказана честь.
Сареван соскользнул с седла, что явилось для него первой половиной наказания за идиотские мысли. Вторую половину он выразил в словах:
— Хочешь научиться? Брегалан поможет тебе, если ты обещаешь не оскорблять его, думая о нем как о безмозглом животном.
Асанианец оставался холоден, но Сареван заметил, как озарилось его лицо, прежде чем он успел скрыть радость. — А кто же он, если не животное?
— Он родственник и друг. Он разумное существо, хотя у него нет языка, чтобы сказать тебе это. — Сареван взмахнул рукой с изяществом истинного принца. — Так ты садишься в седло?
Брегалан был самым крупным потомком Бешеного, и, хотя для жеребца японских кровей высокий рост — обычное дело, принцу старинного асанианского рода пришлось довольно высоко подпрыгнуть, чтобы взобраться в седло. Хирел проделал это с отточенной грацией танцора, присущей всем его движениям, и сверху вниз взглянул в лицо Саревана. Сареван улыбнулся.