— Эй, не вертитесь возле меня. Посмотрите лучше, как там львенок.
Дикари послушались его. Орозия осталась. — Я приготовила все, что ты приказал. Сареван подумал о ее верности, о ее силе. Из-за вновь возведенных стен его разума пробилась улыбка. Он коснулся пальцем ее щеки, отчасти из озорства, отчасти в знак глубокой привязанности.
— Ты не одобряешь моего решения, да? — Конечно, не одобряю. Я только наполовину безумна. Но эта половина возобладала над разумом. И остается лишь надеяться, что твоя безрассудная идея принесет свои плоды. — Орозия осеклась. — Ладно, хватит. Времени мало, а границы слишком хорошо охраняются с обеих сторон. Ты будешь отдыхать эту ночь и следующий день. Завтра, как стемнеет, ты должен ехать.
Не раньше, хотя Сареван сгорал от желания отправиться дальше. Хирел не выдержал бы еще одну ночную скачку, а при свете солнца они не смогли бы незамеченными проехать мимо обеих армий.
По крайней мере общество, в котором они оказались, было превосходным, пища вкусной, а вино холодным и сладким. Сареван опустошил целый кувшин с помощью Орозии, засидевшись с ней допоздна в комнате, которая когда-то принадлежала прежнему владельцу замка.
— Ты хорошо выглядишь, — заметила она, когда в их беседе под влиянием винных паров наступила пауза. — Ты хорош как никогда. Можно подумать, что ты получаешь пищу прямо от самого Солнца.
— Этого я делать не могу, — сказал Сареван. — И не смогу никогда. — Разве?
Вино ударило Саревану в голову. Язык заплетался, но опьянение избавляло от боли, позволяя с легкостью произносить слова признания.
— Я больше не владею магией. Я уже свыкся с этим и не теряю время в жалобах на злую судьбу. Даже забавно, когда я перестаю думать об этом. Ничьи мысли не проникают сквозь мою защиту. Никакое пламя не стремится вырваться наружу. — Разве?
Сареван уставился в свой кубок, обнаружил, что в нем пусто, и до краев наполнил его. Сделав жадный глоток, он рассмеялся.
— Ты Просто воплощение непогрешимой мудрости, о друг юности моей. Ну конечно, это так. Эта часть меня умерла. Исчезла. Сгорела. Я просто человек среди прочих людей, не больше и не меньше.
— Разве? — снова повторила Орозия. — Ты никогда не станешь обычным человеком. Ты сын наследника Солнца. — Ах да. Остается искупить еще и это, не так ли?
Она отвесила ему звонкую пощечину. Сареван разинул рот от удивления. Жрица сверкнула на него глазами, в которых кипел гнев. — Неужели мы так долго трудились в Эндросе и Хан-Гилене, чтобы вырастить дурака? Неужели философы правы, говоря, что великие по своей природе люди порождают идиотов? Неужели ты ослеп, Сареван Ис'келион? Посмотри на себя! Ни один смертный не может выдержать того, что выдержал ты, скакать так, как скакал ты, и после этого выглядеть не более усталым, чем человек, который засиделся в поздний час за кувшином вина.