— Замолчи, — одернул его Сареван, словно капризного ребенка. Хирел повысил голос. — Пусть все боги приговорят тебя к… На его рот легла сильная рука.
— Богов не существует, — напомнил ему жрец с ядовитой любезностью.
Хирел задохнулся, извернулся и изо всех сил укусил эту ладонь.
Того, что последовало, он никак не мог ожидать: Сареван с хрипом выдохнул воздух и отдернул руку. Хирел оторопело уставился на него. Кожа жреца теперь вовсе не казалась ему темной. Она была похожа на черное стекло, под которым пылал ужасающий мертвенный свет. Губы Саревана стали серыми как пепел.
Но ведь Хирел даже не прокусил до крови? Сареван отпрянул как можно дальше и теперь находился на расстоянии пары шагов от Хирела. Его рука дрожала, и он убрал ее за спину. Хирел запомнил, что это была правая рука. У этого человека, обладавшего безграничной выносливостью и надменностью, обнаружилась слабость, совершенно непонятная и необъяснимая, поэтому стоило завязать узелок на память о ней. Как-никак, это сравняло счет в их поединке.
— Львенок, — с трудом сказал Сареван, — неужели наставники не объяснили тебе, что такое настоящая честная схватка?
— Если речь идет о настоящих и честных противниках, — ответил Хирел, — то объяснили.
Сареван наклонил набок голову. Подумал. Обнажил белые зубы и взмахнул левой рукой, словно фехтовальщик, проигравший поединок.
— Я тебе не слуга, — сказал Хирел. — Тогда ты мой любовник.
Хирел издал шипение. Сареван тряхнул головой, непринужденно рассмеялся и плюхнулся в остывающую ванну.
Хирел почти не спал. Когда он проснулся, то обнаружил, что Сареван исчез. На миг его охватила паника, но потом он заметил, что в изголовье кровати висит потрепанный заплечный мешок жреца. В нем было множество вещей и необычайно тяжелый кошелек. Значит, далеко он не ушел. Хирел с облегчением вздохнул, доел остатки пшеничного пряника, налил себе кубок вина и выглянул в окно. Внизу не было ничего, кроме пустой улицы. Вернувшись на подушки, он сделал большой глоток терпкого напитка. Вкус его был незнакомым, во дворце его сочли бы недостаточно изысканным для Высокого принца. Но здесь вино показалось приятным.
Он устроился поудобнее. В комнате было тепло, однако жара не казалась нестерпимой. Один из шрамов страшно зудел там, где Хирел не мог почесаться: длинная глубокая борозда шла по внутренней поверхности бедра. Сторожевой пес своим укусом чуть не лишил его мужественности. Хирел и сам не понимал, откуда у него взялось столько силы, чтобы сломать шею зверю. Пес заплатил свою цену, но Хирелу до самой смерти придется носить эту мертвенно-бледную отметину, уродующую его прекрасную кожу.