Стрелок повернулся вправо, к складам ГСМ. Вот они, на три четверти врытые в землю цистерны с нефтепродуктами, горючим и маслами. Вокруг пустынно, обслуга из офицеров и контрактников уже давным-давно убыла в город, солдаты отдыхают в казарме. Только двое часовых прохаживаются вдоль колючки, позевывая, поеживаясь, поглядывая в небо. Не дай бог, ночью дождь зарядит.
За ГСМом можно было различить несколько приземистых строений: бойлерные, свинцово-каменный куб солдатской столовой, неказистый, выкрашенный в сочно-зеленый цвет клуб и ядовито-желтое здание казармы. Караулки стрелок не видел, зато отлично различал вышки часовых по углам ограждения — четыре островерхие, угрюмого вида башенки, затянутые пятнистой маскировочной сеткой. Часовые могли укрыться в них и обороняться, не представляя из себя мишени. Стрелок не волновался. В нужный момент сами вылезут.
Снайперу не понадобилось прикидывать расстояние. Он делал это уже дважды. Шестьсот метров с небольшим. При такой погоде, отличной видимости и полном безветрии выстрел не из самых сложных. Ему приходилось «работать» цели и похуже.
Достав из кармана крохотный передатчик «Daewoo», стрелок надел на голову наушник с тонкой изогнутой лапкой микрофона, перевел тумблер в рабочее положение. Дождавшись, пока ему ответят, произнес условную фразу:
— Тель — Брату. Я на месте. Племянник выздоровел, родня разъехалась.
— Отлично, Тель, — откликнулся собеседник. — Жди.
— Понял.
Снайпер положил винтовку поперек живота, навалился спиной на ствол сосны и закрыл глаза.
* * *
На одной из улиц Чеховска остановился старенький «Москвич». Машина неброского малинового цвета была в меру грязной и в меру обшарпанной. Из салона выбрались двое: нескладный, длинный, чрезвычайно худой мужчина с вытянутым землисто-болезненным лицом, напоминающим лошадиную морду, и худощавый, интеллигентного вида парень лет тридцати двух, в модных очках, с аккуратной комсомольской прической и тонкими, жесткими губами. Звали этих двоих — Дофин и Близнец. Одеты они оказались до такой степени по-разному, что только диву даваться. На Дофине — безразмерное трико, пузырящееся на коленках, выцветшее, застиранное, кеды и дешевая матерчатая куртка. На Близнеце — элегантный костюм, свежая рубашка в тонкую полоску, темный галстук, дорогие кожаные туфли и стильный плащ. Провинциальный дачник и лондонский денди в социалистическом альянсе. Их группа имела позывной «Младший сын» и играла решающую роль в начинающейся операции.
Парочка спокойно прошествовала к загаженному подъезду. Здесь Близнец задержался, чтобы посмотреть на окна третьего этажа.