Посмотрела я на эту кофточку - и обидно мне стало: невезучая я, как росомаха, в какую очередь ни встану - везде товар передо мной кончается.
- Французская, что ли? - спрашиваю.
- Нет, - отвечает мне Вавка, - выше поднимай, Зинаида: в Гонконге такие делают. А что?
- Да ничего, - говорю. - Все к тебе идет, все на тебе смотрится. Только зря ты эту кофту купила. Внешность-то твоя какая? Готическая. Ты строгое лицо свое веселеньким должна обрамлять, недоступности в тебе и так достаточно.
Я ей по-человечески, как подруга подруге. Но Вавка, смотрю, сразу соскучилась. Села возле прилавка, руки на колени бросила, смотрит так равнодушно и говорит:
- Права ты, Зинаида, продешевила я впопыхах. Из-за какой-то тряпки дурацкой счастье свое, возможно, прохлопала.
- А что, - спрашиваю, - там еще что-нибудь давали?
- Где "там"? - отвечает мне Вавка. - У женщины брала, с рук. Возле магазина "Маруся".
- А сколько заплатила?
- Сама не знаю, много или мало. Поглядим.
Смешно мне тут стало.
- В кредит, что ли, - спрашиваю, - спекулянтки теперь торгуют?
Молчит моя Вавка, разговаривать со мной не желает. Ну и я вязаться к человеку не стала. Вижу, и без того в расстройстве она.
Тут клиент как раз зашел, солдат-пограничник, фотоаппарат ему понадобился. "На побывку, - говорит, - приехал, нарушителя, - говорит, - злостного задержал. Теперь хочу любимых девушек запечатлеть, чтоб оставшуюся часть военной службы воображением скрасить".
А сам все на Вавку умильно поглядывает: для кого ж ты, мол, лапушка, так хороша? В другой бы раз Вавка случая не упустила: любила она над солдатиками посмеиваться. Но тут ее как будто подменили. Подает она ему аппарат, смотрит сурово и говорит:
- На кого это ты глаз положил?
- На тебя, - отвечает ей паренек и в краску весь ударяется.
- Выше цели берешь. Ты простой карандаш, вот и стой передо мной навытяжку.
Посмотрел на нее солдат - не шутит она. Расстроился, рукой махнул и ушел.
- Что ж ты, Вавка, - говорю, - такой мальчик заметный, а кожа какая нежная.
- Ай, пошли они все, - отвечает мне Вавка с досадой. - И ты отстань, надоела.
На этом наш разговор и закончился.
3
Недели две она эту кофту носила. Без радости, без души, я уж каяться начала, что настроение ей испортила. Суровая стала Вавка моя, молчаливая, на вопросы отвечает нехотя и в глаза избегает смотреть. Все о чем-то думает. И надумала - на свою погибель.
Вдруг является на работу в манто. Думала я, что синтетика, пригляделась и обмерла. Темная норка, натуральная, с платиновым блеском, во сне я подобного меха не видела.