Белая кошечка, пища от страха, взбежала на конек крыши.
- Ах!..
А мельница неслась навстречу собственной гибели.
За скалою ее подкарауливал водоворот - один из известнейших водоворотов, образуемых реками-гигантами. На каждой навигационной карте это место отмечено двумя изогнутыми стрелками, указывающими противоположные направления. Горе тому кораблю, что забредет ненароком в очерченное стрелками место: по краям огромной воронки вода пузырится, словно доведенная до кипения в раскаленном котле, а спиралевидное завихрение зияем в волнах саженной глубиною. Водоворот проделал в скале углубление в сто двадцать футов, и что попадает в эту могилу, того человеку вовек не извлечь, а уж если туда угодит человека, то в день воскрешения усопших придется с ним повозиться!
И вот теперь течение увлекало высвободившуюся мельницу к этому омуту.
Но прежде чем мельницу туда затянуло, она получила пробоину в дне и, начиная тонуть, опрокинулась набок; мельничное колесо установилось вверх своей гигантской осью, белая кошка взбежала на край оси да так и замерла там, выгнув спину. Подхваченное водоворотом дощатое сооружение описало широкий круг, раз пять повернулось вокруг собственной оси, - каждая доска- балка отзывалась нещадным треском, - а затем скрылось под водой.
Исчезла и белая кошка.
Тимея, содрогаясь от ужаса, закрыла лицо тонким шарфом.
Зато "Святая Варвара" была спасена.
Каждому из возвратившихся на корабль гребцов Евтим пожал руку, а Тимара даже обнял.
Тимар надеялся, что Тимея тоже поблагодарит его.
Тимея же спросила его:
- Что теперь будет с мельницей?
- От нее останутся лишь щепки да труха.
- А как же бедная киска?
Губы девушки дрожали, а в глазах стояли слезы.
- Ей-то уж наверняка конец пришел.
- Но ведь эта мельница принадлежала какому-то бедняку! - воскликнула Тимея.
- Это правда. Но нам необходимо было спасать свой корабль и собственные жизни, иначе мы бы сами утонули: нас, а не мельницу, затянуло бы в водоворот и наши останки выбросило бы потом на берег.
Тимея сквозь застилающие глаза слезы посмотрела на человека, поизносившего эти слова.
И сквозь слезы она заглянула в чуждый, непостижимый ее разумению мир:
"Неужели нам дозволено столкнуть в омут мельницу безвестного бедняка лишь для того, чтобы спасти собственный корабль? Неужели нам дозволено утопить несчастную кошку лишь для того, чтобы самим не погибнуть в пучине?".
Она не желала этого понять.
И с этого момента больше не слушала волшебные сказки Тимара, а сторонилась его.