Старый рыбак тоже стоял у повозки.
- Шли бы вы домой, дядюшка Галамбош, - сказал ему Михай. - Устали, наверное.
- Надобно добавить хворосту в костры, - сказал старик, раскуривая трубку. - Рыбный дух по всей округе разнесло, так что теперь жди гостей. Все лисы да волки из прибрежных чащоб повылезают, чтобы к нашей проруби подобраться. Они ведь тоже до рыбки охотники: какая из воды выскочит, они ее - цап себе! Остальную всю рыбу распугают, а нам потом как ловить?
- Не стоит вам больше с кострами возиться! - отговорил его Михай. - Положитесь на меня; я ночью часто просыпаюсь, что мне стоит выйти на балкон да из ружья пальнуть! А от выстрелов все четвероногие рыболовы разбегутся.
Старый Галамбош поддался на уговоры и, попрощавшись с господином Леветинцским, отправился домой.
Глухой виноградарь - единственная, кроме Тимара, живая душа в доме - давно спал. Помимо его глухоты изрядная порция доброго вина, коим старик угостился, давали уверенность, что уж он-то не потревожит ночной покой хозяина.
Тимар прошел наверх к себе в комнату и растопил камин. .
Спать ему совсем не хотелось. Его встревоженная душа чуждалась вялого покоя, ей требовалось иное отдохновение.
Ведь это тоже отдых, если морозной зимней ночью при открытых дверях сесть на балконе и погрузиться в созерцание безмолвного мира.
Луна еще не взошла, лишь звезды сияли на небосклоне; и каждая звездочка сверкает и на гладком ледяном зеркале, словно рассыпанные на металлической пластинке карбункулы или огоньки кладбищенских свечей в день поминовения усопших. Вон Сатурн, а там Вега, Лебедь, созвездие Гончих Псов, Дева и Волосы Вероники - преданной супруги.
Так приятно смотреть и ни о чем не думать! Все видеть и ничего не чувствовать: ни холода, ни биения собственного сердца, не ощущать жизни вокруг и в самом себе - лишь созерцать. Это и есть отдых.
Звезды сияли на небе, звезды отражались в ледяном зеркале озера; даже ветерок не нарушал ночного безмолвия.
И тут за спиной Тимара раздается голос:
- Добрый вечер, сударь!
Неожиданный оклик выводит его из состояния бездумной расслабленности. Он возвращается с балкона в комнату, где оставил зажженной лампу и растопленным камин. Свет лампы и отблески каминного огня освещают комнату.
При этом двойном освещении Тимар видит у двери в комнату фигуру какого-то человека и холодеет.
Тимар не узнает его... И все же знает, кто он такой.
Морозной ночью, в непроглядный туман бежал он по льду Дуная от этого страшного человека....
Мужчина в форме морского офицера. Правда, на ней оставила следы непогода и житейские передряги. Золотые позументы пообтрепались, словно пришиты были не оп ставу правительственного флота, а ради некоего театрального спектакля. Зеленое сукно на плечах выцвело, несколько пуговиц у мундира не хватало; большая дыра на правом рукаве была зашита белыми нитками. Башмаки тоже были н в лучшем виде. Швы на мысках распоролись, выставляя напоказ босые пальцы; одна нога была замотана тряпкой.