– А если злой?
– Тогда с ума сведет тебя, душу порвет. Я не знаю точно, я так – треплюсь. Тебе к старикам сходить надо.
– Да уж спасибо и за это. А к старикам не успею. Я уезжаю завтра. Берегите себя.
– Приезжай еще.
– Хотелось бы…
Я встал из-за стола и побрел в номер. И вдруг понял, что убегать больше нельзя, нужно разобраться, понять себя, а потом будь что будет.
* * *
Минводы встретили оглушительным запахом цветущих садов и войной. Я впервые вдруг ясно осознал, что на Юге идет настоящая бойня. Не где-то на экране ТВ, а здесь, лишь в нескольких десятках километров от меня взрываются мины, гремят автоматные очереди, гибнут люди. В этом городе-саде о войне говорило все – небывалое количество милицейских патрулей и блокпостов с ощетинившимися пулеметными гнездами, люди в военной форме, рядовые, офицеры, уже побывавшие В жестоком месиве, и те, кто только приехал в этот рай на земле, который в одно мгновение мог превратиться в ад.
Совсем недавно прогремел взрыв на Центральном рынке. Город жил в страхе перед новыми терактами, и беспокойные милиционеры обыскивали всех и вся. По пути к вокзалу меня, обладателя типичной славянской внешности, остановили для проверки документов три раза. Я смиренно доставал паспорт, расстегивал сумку и показывал ее содержимое.
Один особенно старательный мент пошарил по моим карманам.
– Деньги, валюта в больших количествах есть? – задал он совершенно неуместный сразу после обыска вопрос.
– А большое количество – это сколько? Мы, например, люди небогатые, для нас и сто долларов деньги большие.
– Пусть идет, что ты с ним возишься, – сказал второй мент, и оба удалились искать террористов в каком-нибудь другом месте.
Я купил билет и в ожидании поезда съел в привокзальном кафе пару безвкусных бутербродов, наблюдая за крепкими парнями, методично обходившими торговые точки. Хозяева молча передавали им конвертики-пакеты. Что было внутри, догадаться нетрудно. Меня поразила эта картина – бандиты собирают еженедельную дань, не обращая внимания на ментов, военных, непрекращающиеся спецоперации.
Жизнь идет своим чередом.
* * *
Убивать друга – это очень сложно, но все-таки Костик выстрелил в бритый Мишкин затылок. Сухой звонкий хлопок разнес по округе недобрую весть. Костя прикопал теперь уже не нужный ему трофейный пистолет, сел на поросший жесткой травой бугорок и закурил. Перед ним, раскинув руки как крылья, лежал друг детства. Одной рукой он вцепился в жесткую кавказскую траву, будто хотел оттолкнуться и взлететь прямо в низкое небо.
Костик затушил окурок о подошву армейских ботинок и взвалил тело убитого им товарища на плечо. До части идти двенадцать километров. А Мишка оказался гораздо тяжелее, чем можно было предполагать. «Хуйня, прорвемся», – проскрипел сквозь зубы Костик и зашагал вниз к холодной быстрой речке. Если перейти вброд, выйдет гораздо короче, правда, запросто можно напороться на «чехов». На прошлой неделе отряд Газаева совершил нападение на колонну бронетехники, погибло пятнадцать человек, а «чехи» преспокойно ушли.