Что руководитель хотел знать о неполадках в своем ведомстве — это нормально. Но слишком демонстративно он вздыхал, жалея Кудряшова. Когда Знаменский проигнорировал вздохи, высказался более вразумительно — мол, куда бы лучше, если б выяснилось, что люди не хищениями занимались, а лишь злоупотребляли служебным положением. Разумеется, лучше: и статья полегче, и без конфискации.
— Тут ведь подчас такая тонкая грань! — улыбка его была обезоруживающей.
— Разберемся, — сказал Знаменский, внимательно глядя в пустой открытый ящик стола.
Через полмесяца в высокую канцелярию пришло письмо от замминистра торговли республики. Он сетовал, что аресты среди работников ресторанов проведены без консультаций с руководством министерства. Что методы, применяемые следствием, дезорганизуют систему общепита. В заключение просил принять меры против нагнетания нервозности вокруг ресторанного дела низовыми милицейскими сотрудниками. То бишь Знаменским и иже с ним. Пришлось составлять объяснительную записку с приложением копий документов и допросов.
(Этот замминистра сел спустя два года за феодальные поборы с подчиненных, попался на жадности).
Кудряшов все вызывал на идеологические дискуссии. Знаменский осаживал его, не щадил:
— Вы думаете: я делал, что хотел, я сильный человек. А я считаю — слабак. Лежит мешок муки — руки дрожат, дай украду. Масло привезли — опять стащить хочется.
— Как это вы говорите… будто я простой воришка!
— Если украли очень много муки и очень много масла, разве стали лучше?
Тот хлопнул себя в досаде по колену.
— Выставляете меня примитивным жуликом! А ведь сколько ума надо! Сколько мы, бывало, комбинировали да выдумывали, чтобы выходило и нам, и потребителю!
— Это наш старый спор. Есть, знаете ли, закон сохранения вещества. В применении к вам: если хочешь, чтобы у тебя было погуще, где-нибудь обязательно должно стать пожиже. Ладно, вернемся к сбыту «левых» пирожных и тортов. Как вы установили контакты с магазинами?
— Наш отдел сбыта получал заявки. Были свободные кондизделия — мы отправляли.
— Но почему в магазины одного-единственного торга?
— Случайность.
— А не потому, что в этом торге работает ваш брат?
— Какой еще брат? — Кудряшов хмуро почесал толстый нос.
— Да младший, Валентин Петрович. Не припоминаете? Он судился за должностное преступление, когда освободили, женился и взял фамилию жены. Вы — Кудряшов, он нынче — Муратов. Припомнили?
В наступившей паузе Кудряшов все сильнее пыхтел, соображая, от кого пошла молва.
— Ага… — протянул, озлившись, — вот оно что… Ну, Иринушка, ну, лапочка! Один раз случай вместе свел, а до сих пор не забыла! Нет, скажите на милость, какой ее черт за язык тянет?! Теперь вот братана припутала. Э! — спохватился он. — Нашел кому жаловаться!