— Почему, Зинуля? Ну, представь, что у короля треф украли корону. Созываем узкое совещание. Здесь те, кто разбирается в жизни короля треф и его дамы. Здесь те, кому ясна конъюнктура в торговле коронами. — Он показывает то на одну, то на другую сторону стола. — Стоит их свести — и готов ответ: корону стащила шестерка пик, загнала ее бубновому тузу, а платил за все червонный валет. Объяснил?
— Лучше некуда! — смеется Кибрит и встает, собираясь уходить. — Пора за микроскоп.
— Паша, не наблюдаю аплодисментов! — Томин тоже поднимается. — Я тебе притащил гору информации…
— Твоя информация касается разового мероприятия, — говорит Знаменский, с сомнением качая головой. — А у Артамонова, по-моему, появилось какое-то занятие. Более-менее регулярное.
— Ладно-ладно, поглядим. Сгоняю в район происшествия: может, кто приметил старенький голубой «Москвич».
— Почему старенький «Москвич», а не новую «Волгу»? — останавливается Кибрит.
— Зинаида, какая «Волга»?
— Серая, двадцатьчетверка.
— Паша, на чем ездил Артамонов?
— Естественно, на «Москвиче». А разбился… Зина?
— По-твоему, я не отличу «Волгу» от «Москвича»?
— Еще и чужая машина! — ахает Томин.
— О чем вы? Документы на его имя. Сама акт подписывала.
— Да что ж ты нам-то не сказала?! Общеизвестно, что у Артамонова допотопный «Москвич», который он собрал по частям своими руками!
— Вы говорили «машина», и я говорила «машина»…
— Ну, сыщики! — веселится Томин. — Ну, пинкертоны! Все-то мы знаем!
— И про Мишеля, и про какого-то Кумоняку, — поддевает Знаменский. — А такой факт, на самой поверхности — эх!.. — Пал Палыч крутит головой. — Побеспокоим семейство, — берется он за телефон. — Не отвечают… — Набирает другой номер: — Будьте добры Антона Петровича Бардина… Прошу прощенья, — кладет трубку. — На похоронах.
* * *
Высокий и тощий, философски настроенный сторож ведет Знаменского по территории кооперативных гаражей.
— Все, бывало, шуткой: сообщите, мол, дедушка, когда сто лет стукнет, «Чайку» вам подарю… — Он отпирает гараж запасным ключом, и Знаменский видит горбатенький «москвичок» четыреста первой модели, но аккуратный и очень ухоженный.
Сторож пробирается в угол, где странно притулился зеркальный шкаф, и подзывает Пал Палыча. В шкафу обнаруживается целый набор носильных вещей: кожаное пальто с меховым воротником и шапка, три костюма, рубашки в нераспечатанных полиэтиленовых пакетах, галстуки и даже перчатки, а внизу несколько пар хорошей обуви. Теснятся какие-то свертки, торчат горлышки бутылок с иностранными наклейками.
— Полный гардероб, — поясняет старик. — На разные сезоны. Прикатит, все переменит — и до свидания…