Н-да, с налету не врежешься в среду любителей живописи, одержимых красными и синими конями. Но, в сущности, и Томину не они нужны. Он явился сюда в виде откровенной наживки для дельцов при искусстве. Для более тонкой игры нет времени. И успокоительно кивнув огорченному Орлову, который издали наблюдает, как его протеже получил от ворот поворот, Томин входит в магазин. За ним с улицы направляется «жучок», угодливо приветствуя выходящего из магазина Альберта в сопровождении почтительного молодого человека.
— Вон та, Альберт Иваныч, — указывает он на женщину, переминающуюся с ноги на ногу в сторонке.
— Что ж, позови, — разрешает Альберт.
Молодой человек подводит женщину.
— У меня старинный сервиз Поповского завода, — говорит она, зябко сжимая руки.
— Это разве старинный?
— Он очень красивый! И весь цел, им почти не пользовались.
— Почему же в салоне не берут?
— Они не называют стоимость. Привозите, говорят, оценим. Но в нем столько предметов! Пришлось бы нанимать такси… и притом комиссионный сбор… Может, вы посмотрели бы? Мне срочно необходимы деньги.
Этого женщина могла бы и не сообщать — Альберт сам видит.
* * *
Томин бродит по салону, впитывая атмосферу. За ним по пятам слоняется «жучок». В отделе, где торгуют канделябрами, часами, шкатулками, Томин внезапно встречается взглядом с Ковальским — бывшим мошенником по кличке «Хирург». Тот стоит за прилавком, занимаясь с супружеской парой, которая разглядывает массивные настольные часы.
— Шесть тысяч — дороговато, — тянет покупатель.
— Но это ж не только художественная — историческая ценность, — агитирует Ковальский. — Эти часы пережили пожар Москвы. И до сих пор день за днем тикают! — Тут он видит Томина. — Тикают… — повторяет Ковальский уже машинально: он теряет интерес к покупателям.
— Я бы предпочла напольные, — мечтает покупательница. — В деревянном футляре и с боем. Представляете, что я имею в виду?
— Да-да, бывают… — рассеянно отзывается Ковальский.
— Если мы вам оставим телефон, можно ли надеяться?..
— Пожалуйста, отчего же.
Покупательница записывает для Ковальского телефон.
— Будем очень, очень признательны!
Посетители уходят. А Томин секунду-другую колеблется, не уверенный, сулит ли встреча удачу или провал.
Когда-то он выслеживал Ковальского, а Знаменский вел дело. Вторично Томину случилось столкнуться с Хирургом в колонии, где тот отбывал срок. Они потолковали, в общем, дружелюбно, разоткровенничавшийся Ковальский попросил Томина о личном одолжении. Но Томин просьбу не выполнил… Решившись, Томин делает шаг к прилавку.
— Здравствуйте, Сергей Рудольфович.