Найдя в глубине квартала большой шестиэтажный дом, окруженный двенадцати- и шестнадцатиэтажными башнями, они в нерешительности застыли перед закрытым подъездом.
— Ну и как мы туда зайдем? — разглядывая домофон, спросил Ромка. — Может быть, сказать для начала, что… что мы макулатуру собираем?
Артем покачал головой:
— А тебе ответят, что у них ее нет, и не откроют дверь. Нет, надо придумать что-то такое, чтобы нас впустили не только в подъезд, но и в квартиру.
— Сначала нужно узнать, что за люди там живут, — сказала Лешка, повертела головой, увидела невысокую, голубоглазую, коротко стриженную женщину средних лет, выгуливающую маленькую белую собачку, и подошла к ней. Собачка приветливо завиляла хвостиком и обеими лапками оперлась на Лешкину коленку.
— Тиша, уймись, — велела хозяйка.
Тиша — копия белого медведя в миниатюре — умильно смотрел на Лешку блестящими черными глазками. Но только она наклонилась, чтобы погладить песика, как откуда-то вынырнул огромный черный ризеншнауцер в широком коричневом ошейнике и громко, басисто залаял, а маленький обрубок его хвоста так и заходил из стороны в сторону.
— Не бойся, она не кусается, — торопливо проговорила женщина.
— Я и не боюсь, — ответила Лешка. Будучи заядлой собачницей, она прекрасно знала, что если собака лает, но при этом машет хвостом, то настроена к вам дружелюбно. А потому смело положила руку на бородатую остроухую морду, спокойно сказала: «Помолчи, дай нам поговорить», — и поинтересовалась:
— А почему у вас маленькая собака на поводке, а большая просто так гуляет?
Женщина усмехнулась:
— Как раз от Тихона-то и исходит главная опасность для окружающих: он у нас гроза всех собак в округе, даже на догов кидается. И еще он может сбежать в соседний двор, вернется, когда ему заблагорассудится, а у нас в подъезд так просто не войти — домофон, вот и карауль его у входа. Люди разные, могут и обидеть.
— Разные, — кивнула Лешка, сразу подумав о негодяях, похитивших неизвестного мальчика.
А женщина, почувствовав в Лешке родственную душу, смотрела на нее с симпатией и уважением.
— Энди многие боятся, хотя добрее существа в мире нет, она даже за кошками не гоняется. Просто голос у нее грубый, но она в этом не виновата.
— Я поняла, что она просто хотела со мной поговорить, — сказала Лешка и погладила собаку. Энди лизнула ее руку, а потом затрясла головой, подняла лапу и, жалобно заскулив, потерла ею свое ухо.
— У нее что, уши болят?
— Очень часто, — подтвердила хозяйка. — Аллергия на многие продукты.
— Ой, знаете, у моего Дика то же самое. Съест что-нибудь сладкое или курицу, сразу уши болят. Я каких только капель ему не покупала, ничего не помогало, пока весной я не наткнулась на… на… — Лешка от волнения не смогла вспомнить, какое лекарство она закапывала Дику в уши. — Если вы дадите мне номер своего телефона, то я вам позвоню и скажу их название. А вы в этом доме живете?