Рукопашному бою нас обучал и Суцзуми, всегда вежливый, с белозубой улыбкой.
Зим сделал его на время инструктором, и мы обязаны были выполнять его приказы, хотя и не обращались к нему «сэр».
По мере того как наши ряды таяли, Зим все меньше занимался всеми нами одновременно (за исключением смотров) и тратил все больше времени на индивидуальные тренировки. Он как бы дополнял капралов-инструкторов. Внезапно он словно оглох ко всему, кроме своих любимых ножей. Вместо стандартного сделал, отбалансировал и заточил себе специальный нож. При индивидуальном тренинге Зим немного оттаивал, становился более терпимым и даже терпеливо отвечал на неизбежные глупые вопросы.
Однажды во время двухминутного перерыва, которые устраивались между различными видами работ, один из парней, его звали Тэд Хендрик, спросил:
— Сержант, я ведь правильно думаю, что все это метание ножей — скорее забава?.. Зачем тогда так тщательно ее изучать? Разве это нам пригодится?
— Ну что ж, — сказал Зим. — А если все, что у тебя есть, — это нож?
Или даже ножа нет? Что ты будешь тогда делать? Готовиться к смерти? Или попытаешься изловчиться и заставить врага получить свое? Ведь это все не игрушки, сынок. И некому будет жаловаться, когда обнаружишь, что ничего не можешь сделать.
— Но я как раз об этом и говорю, сэр. Представьте, что вы оказались невооруженным. Или у вас в руках даже есть какая-нибудь ерунда. А у противника — опасное оружие. И как бы вы ни старались, ничего не сделаете.
Голос Зима прозвучал неожиданно мягко:
— Неправильно, сынок. На свете не существует такой вещи, как «опасное оружие».
— То есть, сэр?
— Опасного оружия нет. Есть только опасные люди. Мы стараемся сделать вас опасными для врага. Опасными даже без ножа. Опасными до тех пор, пока у вас есть одна рука или одна нога и пока вы еще живы… Возьмем теперь твой случай. Допустим, у меня только нож. Цель — вражеский часовой, вооруженный всем, чем хочешь, кроме разве что ядерного заряда. Я должен его поразить быстро и так, чтобы он не позвал на помощь…
Зим чуть-чуть повернулся. Чанк! Нож, которого не было до этого в руке сержанта, уже дрожал в самом центре мишени для стрельб.
— Видишь? Еще лучше иметь два ножа. Но взять его ты должен был в любом случае — даже голыми руками.
— Да… но…
— Тебя все еще что-то беспокоит? Говори. Я здесь как раз для того, чтобы отвечать на твои вопросы.
— Да, сэр. Вы сказали, что у противника не будет бомбы. Но ведь она у него будет. Вот в чем дело. В конце концов, мы ведь вооружаем наших часовых зарядами. Так же будет и с часовым, которого я должен буду взять. То есть я, конечно, не обязательно имею в виду самого часового, а ту сторону, на чьей он воюет.