— Хендрик, сэр. Новобранец Ар-Пи-семь-девять-шесть-ноль-девять-два-четыре.
— Все ясно. Хендрик, на тридцать дней вы лишаетесь всех прав и будете находиться только в своей палатке — за исключением нарядов, еды и санитарной необходимости. По три часа каждый день будете выполнять наряды начальника охраны: один час перед отбоем, один час перед подъемом и один час во время обеда. Ваш ужин будет состоять из хлеба и воды, хлеба сколько сможете съесть. А также десять часов наряда каждую субботу по усмотрению непосредственного начальника.
«Ничего себе!» — подумал я. Капитан Франкель продолжал:
— Я не наказываю вас жестче, Хендрик, лишь потому, что более строгое наказание проводится только через трибунал… А я не хочу портить послужной список вашей роты. Свободны.
Капитан опустил глаза и стал разглядывать бумаги на своем столе.
Инцидент его больше не интересовал.
Но тут вдруг завопил сам Хендрик:
— Но ведь вы не выслушали другую сторону!
Капитан поднял глаза.
— У вас есть что сказать?
— Еще бы. Сержант Зим сделал все это специально! Всю дорогу он изводит, изводит меня — с того самого дня, когда я попал в лагерь! Он…
— Это его работа, — сказал холодно капитан. — Вы отрицаете, что не выполнили приказ?
— Нет, но… Он же не сказал, что я лежал на муравейнике!
По лицу Франкеля промелькнуло презрительное выражение.
— Так. И вы, значит, предпочли, чтобы вас убили — а возможно, и друзей ваших — из-за каких-то дрянных муравьев?
— Что значит дрянных? Их были тысячи. Они словно хотели съесть меня заживо.
— Ну что ж. Давайте, молодой человек, определимся раз и навсегда. Даже если перед вами гнездо гремучих змей, вы все равно обязаны выполнить общую для всех команду. Упасть и замереть. — Франкель помолчал. — Вы еще что-нибудь хотите сказать в свое оправдание?
Хендрик стоял какое-то мгновение с открытым ртом.
— Конечно, хочу! Он ударил меня! Он занимался рукоприкладством! Целая компания таких же, как он, ходит все время вокруг со своими дурацками палками, и каждый так и норовит ударить, да еще по спине. И это называется «подбодрить». Хотя с этим я еще как-то мирился… Но он ударил меня. Рукой.
Свалил на землю и еще заорал: «Замри, упрямый осел!» Что вы на это скажете?
Капитан Франкель разглядывал свои ногти, затем посмотрел на Хендрика.
— Вы, молодой человек, находитесь во власти заблуждения, весьма распространенного среди штатских людей. Вы полагаете, что человек, который выше вас по чину, не может, как вы выразились, «заниматься рукоприкладством». В условиях гражданской жизни — несомненно. Ну, например, если бы вы вздумали повздорить в театре или магазине. На гражданке у меня не больше прав ударить вас, чем у вас ударить меня. Но ведь на службе все совсем не так…