Уверяю, что та же история и в отношении людей.
Любой из ваших новых знакомых в той или иной мере хочет сначала понять, чего вы стоите, а потом уже решает, какое место вы займете в его жизни. Это элементарно. И я говорю сейчас не о денежном эквиваленте, а о том, насколько высоко ценят человека в личном плане.
Мы иногда ошибочно даем окружающим понять, что мы стоим столько же, сколько и они, или меньше. Но у нас своя цена, и она не зависит от того, сколько стоят другие люди. Мы – это своего рода эксклюзивный товар, и его стоимость складывается только из наших личных качеств, которые не зависят от котировок на рынке.
Вот и я – не одна из миллиона, а – штучный товар. У меня нет бесконечно длинных ног, идеальной формы бедер и я давно перешагнула двадцатилетний рубеж… И в этом тоже моя ценность.
Если же Царев надумал внести разнообразие в свою потребительскую корзину, то ему не повезло. Нет-нет, это я собираюсь сытно покушать! ☺
– Добрый вечер… – протянула я, сразу давая понять, что день у меня был трудный.
– Трудный день? – спросил он, словно прочел мои мысли.
– Да, – я присела за столик. – И мне бы хотелось сразу выяснить, насколько мой график будет отныне похож на график курьера из службы доставки.
– Ммм… – Он потер подбородок. – На самом деле мой график связан с постоянными перемещениями…
«Ну да, ну да, – ехидно подумала я, – пас вправо, пас влево…»
– Приезжая в Москву на несколько дней, я пытаюсь все сделать по максимуму, чтобы через неделю мне не пришлось опять лететь назад. Здесь уже тебе придется как-то лавировать, ничего не поделаешь. – Андрей развел руками. – Но в остальное время ты можешь совершенно спокойно распоряжаться своим временем и планировать свои действия как хочешь. Я уже распорядился, чтобы в офисе тебе выделили кабинет.
– Спасибо, – поблагодарила я.
– У Инны кабинета не было, – многозначительно добавил Царев.
– Мне вдвойне приятно.
Я абсолютно не солгала – мне и правда было приятно. Я смотрела на Андрея и понимала, почему он так отчаянно нравится бабам. У него есть потрясающая способность просто обволакивать «жертву» обаянием. Здесь работает все: и глаза, которые он имеет обыкновение прищуривать, когда слушает человека, и наклон головы чуть направо, и мягкая улыбка чувственных губ – когда один уголок рта приподнят чуть выше, и голос – тягучий, как карамель.
– Спасибо, – Андрей кивнул официантке, которая поставила перед ним два пирожных.
– Мусака будет через пятнадцать минут, – промурлыкала девушка голосом гейши, а потом, резко сменив выражение лица, посмотрела на меня и холодным общепитовским тоном спросила: – Вы выбрали что-нибудь?