Люська громко засмеялась.
– Я тебя умоляю!
– Не понимаю. – Мои глаза сузились до презрительных щелочек. – Ты считаешь, что у Царева не может возникнуть мысли жениться на мне?
– У него просто не может возникнуть мысли жениться! Не только на тебе.
– Господи! Да вы тут все мыслите одними рамками! Вам и в голову не может прийти, что среди вас живут люди, которым элементарно везет в жизни!
Люська подняла на меня взгляд, в котором сквозило разочарование. Я прочла в нем столько всего, сколько не может написать обо мне ни одна «желтая» газета.
Меня глодало мерзкое чувство сожаления за свои слова. И я тем больше страдала, чем больше понимала, что сказала эти слова не в порыве гнева, а потому, что хотела озвучить мысли, которые давно роились в моей голове пчелиным роем.
Не могу не согласиться, что свалившийся на меня как снег на голову успех не оставил никакой возможности привыкнуть к нему, осознать, просмаковать его. Просто в один прекрасный день я попала под вспышки фотокамер, на страницы газет и журналов, в Интернет… Если вы наберете в строке «поиск» «Анна Петровская», то на вас хлынет лавина информации обо мне, погребая мой настоящий имидж под фактами, которые стали плодом моего собственного труда.
Много раз с самого детства я думала: «А что это значит „проснуться знаменитой“?» Мне казалось, что это очень красиво и радостно, все вокруг восхищаются тобой и просят автографы, а еще с неба падают конфетти и розовые лепестки на каждом шагу. Но на поверку все оказалось немного иначе: скользкие статейки в Интернете, грязные комментарии на форумах, журналисты с их нежными подкатами, типа: «Давайте поговорим о погоде и зарубежной моде», а потом аккуратненько начинают просачиваться вопросики: «А как вам кажется, что ищет известный мужчина с пятизвездным статусом в женщине? Чем его можно очаровать?»
При этом у меня не хватит духу признаться другим, и прежде всего себе, что, может быть, мы с Андреем просто заигрались, изображая пару, а на самом деле не являемся таковой?
Я поссорилась с лучшей подругой. Лежа в кровати гостевой комнаты на даче у Люси и пытаясь читать журнал, я слышала, как за стеной Люська разговаривала с мужем, потом к ним присоединился еще кто-то, по-моему, ее мама.
О чем они говорят? Может, обо мне? Осуждают?
В мою дверь постучали, и заглянула Люська.
Взгляд у нее был грустный и какой-то тревожный. Она присела на мою кровать.
– Это нехорошо, что мы ссоримся. – Она положила свою руку на мою.
– Угу, – кивнула я.
На моих глазах выступили слезы. У Люськи тоже. Мы обнялись.
– Знаешь, – захлюпала я. – Мне от чего-то так тяжело! Я не знаю, словно предчувствие нехорошее. Сначала все так здорово, просто волшебно! А сейчас началась вся эта мерзость про нас с Андреем.