— Попробуй смородиновый джем. Его приготовила дочка миссис Бекетт.
— Спасибо. — Он намазал тост джемом. — Я думаю, что будет лучше всего, если мы продолжим вести себя так, словно ничего не случилось, как раньше, до определенных пределов.
Она точно знала, о каких пределах говорит Адам. Он не прикасался к ней с того последнего отчаянного объятия в саду. Он был мудрым, ее Адам. Мудрее, чем она.
— Я согласна. Мне приятнее быть с тобой в дружеских отношениях.
— А мне с тобой, — тихо сказал он.
Они любезно беседовали, почти как до ее рокового признания, когда в столовую вошла горничная, округлив от возбуждения глаза.
— К мистеру Кларку пришел господин. Представился мистером Мастерсоном. Он ждет в гостиной.
Бабушке Розе было известно ощущение, когда ты точно знаешь, что сейчас произойдет. Она называла его подобным тому, как если бы тебе в лицо плеснули ледяной водой. Теперь и Мария узнала, что это такое.
Адам поднялся и сказал:
— Скорее всего это кто-нибудь из деревни хочет устроиться на работу. Он должен был бы обратиться к Кокрану, но он мог не знать, что есть управляющий. Я с ним поговорю. Я хотел бы составить собственное мнение о людях, которых мы… — Адам помедлил, прежде чем закончить фразу, — могли бы нанять.
Мария тоже поднялась. Сердце ее громко билось.
— Я пойду с тобой. Может, я узнаю его. Возможно, мы виделись в церкви. — Мария шла рядом с Адамом, мечтая о том, чтобы схватить его за руку и броситься прочь, но она знала, твердо знала, что от судьбы не уйдешь и бежать бесполезно.
Они вошли в гостиную, и Мария тут же поняла, почему горничная назвала визитера «господином». Мастерсон, высокий, широкоплечий, плотного сложения незнакомец, стоял у окна. В позе его чувствовалась напряженность. Русоволосый, сероглазый, он производил впечатление человека сильного и властного, но которого ноша власти нисколько не тяготила, поскольку являлась такой же органичной частью его облика, как и идеально сидящий камзол. Он был примерно одного с Адамом возраста. Он уступал Адаму в мужской привлекательности, но чувствовалось, что его широкому лицу шла улыбка, и, судя по всему, он не был лишен чувства юмора.
Когда они вошли, он вонзился в Адама взглядом.
— Эш! — выдохнул он.
Боль пронзила Марию. Пришла беда.
Мастерсон бросился навстречу Адаму и, схватив в ладони его правую руку, радостно сжал ее. Марию он даже не заметил.
— Господи, ты жив! Мы были уверены, что ты утонул.
Адама словно молнией пронзило. Мария чувствовала его ощущения как свои. Он испытан шок. Но глаза его зажглись надеждой.
— Вы меня знаете?