"ВАШЕ БУДУЩЕЕ — В ВАШИХ РУКАХ"
Я притащил в редакцию целую кучу рукописей; там были лирические стихи, две поэмы и несколько новелл из "Хакасской тетради".
Принимая бумаги, Дубинин сказал:
— Ничего себе архив! — Он посвистал негромко. — Да тут материалов — на полное академическое собрание. Такие обычно делаются посмертно…
— Ну, помирать я пока не собираюсь, — улыбнулся я, — и потому не претендую — на полное… Достаточно будет, если вы отберете какой-нибудь цикл стихов или — парочку рассказов. Даю вам право выбора!
— Даете, значит, такое право? — проговорил он иронически. — Ну, ну… Спасибо.
И потом — поднимая брови:
— Где ж это вы все — успели? Когда понастряпали?
— В тайге, — сказал я смирным голосом. — По вечерам. В свободное от работы время.
— Поглядим, — протянул он. — Посмотрим! А вы — покурите пока. Или прогуляйтесь по редакции, что ли…
Я покурил. И потом — прогулялся. И снова меня окружила и взбудоражила знакомая редакционная атмосфера; суета и гомон, и несмолкаемый стрекот машинок, и особый неповторимый запах типографской краски… Была во всем этом какая-то проклятая, дьявольская притягательность, была — что говорить!
Часа два спустя я заглянул к Дубинину — и застал его оживленно разговаривающим по телефону. Вид у него был уже не тот, что вначале; он словно бы и впрямь проснулся!
С треском бросив трубку на рычаг, он поворотился ко мне и сказал, сразу переходя на «ты» и как бы подчеркивая этим новую, дружественную форму отношений:
— Эй, старик! Ты где же шляешься? Я уже тут говорил — насчет тебя.
— С кем же это ты?.. — спросил я, подхватывая новый тон.
— С заместителем главного редактора. Он приглашает… Идем!
— Так ты, значит, считаешь…
— Естественно. Иначе — какой же был бы смысл?
— Ну, я рад.
— И я тоже, — сказал он, — это все-таки редкость, встретить среди "народных дарований" что-либо по-настоящему серьезное.
— А что тебе — к примеру… — начал я.
Он быстро сказал:
— Стихи! Лирические миниатюры, картины природы. Теперь, пробудясь, он все делал быстро, и — налету улавливая мысль — перебивал меня, опережал.
— Я просмотрел их, правда, наспех, — по диагонали — так что могу говорить лишь о первом, общем впечатлении… Так вот, оно неплохое.
— Ну, а как насчет…
— Прозы? Что ж, слог у тебя есть. Однако то, что ты принес, лучше даже и не показывать начальству. Во всяком случае — пока.
— Почему же?
— Да потому, что ты пишешь так, как будто живешь не в России, а где-нибудь на Западе…
— Что-о-о? — удивился я, — ну, брат, это ты загнул… При чем здесь какой-то дурацкий Запад?
— Ну, как же! Там ведь пишут — без тормозов. Работают, в основном, на эффект, на публику. И ты — тоже! Ты же никак не учитываешь наших требований, наших задач… Вот у тебя есть рассказ "Мирская тропа". Ты затронул в нем проблему сектантства. Проблема эта важная, серьезная, особенно — в здешних краях! Но какова же твоя позиция? Вместо того, чтобы осмыслить факты критически, — осудить и развенчать сектантство — ты ограничиваешься простым описательством. Мало того, ты даже как бы любуешься мрачным этим колоритом… Словом, ты оказался, как говорят журналисты, "в плену у материала". И это обстоятельство, имей в виду, сразу же отметят все, и поставят тебе в вину.