– А зачем о нем говорить? Вы разве не понимаете, что дело сфабриковано Ящером? Ради собственного освобождения?
– Мы понимаем, что убивал не Ящер – у него в самом деле стопроцентное алиби и мы сняли обвинения, – подал голос Сан Саныч. – И понимаем, что убивал не немец. Но, Юлия Владиславовна…
– Убивал Костя Неандерталец, – заявила я в очередной раз и выдала все, что нам с Татьяной говорил Иван Захарович. Хотя Андрюша меня уже об этом спрашивал у меня дома вместе с участковым. Потом я добавила все аргументы Ивана Захаровича, которые, по его мнению, должны были способствовать оправданию немца. В смысле, что приезжал он знакомиться со мной, а не к Тамаре, и так далее. Я пояснила, что о своем бракосочетании с немцем не упоминала, так как не хочу, чтобы моя личная жизнь являлась предметом обсуждения где-либо и кем-либо.
Для начала, после того как мужчины меня выслушали, Андрей спросил, почему я-то сама вышла за немца. Приятеля, как я поняла, не очень интересовало, почему немец из всех женщин женился на мне (или он считал это естественным? Хотелось мне потешить свое самолюбие).
– Чтобы Серега от меня отстал раз и навсегда, – отчеканила я. Сан Саныч изобразил на лице улыбку. – Я после побега Татаринова дала окончательное согласие фон Винклер-Линзенхоффу.
– Ну, Серегу-то твоего мы постараемся засадить надолго, в особенности теперь… – открыл рот Андрей.
– Вы его вначале поймайте, – заметила я. – Вы уж простите, но раз Иван Захарович со своими возможностями и бабками его найти не может, хотя усиленно ищет…
– Кому Татаринов мог еще понадобиться, кроме Сухорукова? – задумчиво произнес Сан Саныч, вроде бы размышляя вслух и не требуя ответа ни от меня, ни от Андрея. – Он же вообще – по меркам Сухорукова – никто и звать его никак. Мальчик на побегушках. Юлия Владиславовна, а зачем он Сухорукову-то сдался? Ну… зачем Иван Захарович усилия-то прилагает по поимке? Ему разве не плевать на Татаринова с высокой колокольни?
– Дело принципа, – сказали мы хором с Андреем, даже не сговариваясь, и улыбнулись друг другу.
– Да, принципы – это святое, – кивнул Сан Саныч. – Как и понятия. А что Сухоруков намеревается делать с Татариновым, когда найдет его?
– Если найдет, – я подчеркнула первое слово, – то по головке гладить не будет. А вообще, не знаю. Он передо мной не отчитывается. Знаю только, что он очень разозлился, узнав о побеге.
– Как же – без его ведома, – хмыкнул Андрюша.
Не обращая внимания на слова Андрюши и, естественно, не указывая, что он не совсем прав, я сообщила, что Иван Захарович уже высказывал мысль о том, что Татаринова нет в живых. Или есть шанс, что он смотался за границу.