На фронт нас отправили на полтора месяца раньше положенного срока. Дела там были совсем плохи. Легионы несли тяжелые потери, сражаясь с плохо вооруженными и почти не обученными, но готовыми ради свободы на все повстанцами. Эти ребята делом доказывали простую истину: лучшего доспеха, чем мужество и уверенность в своей правоте, не существует. К тому же у них были неплохие командиры, понимавшие, что в открытом бою против легионов им не выстоять. Поэтому они нападали из засад, изматывали наши регулярные части постоянными стычками, нарушали снабжение, словом, вели самую настоящую партизанскую войну, которая оказалась очень эффективной. Когорты таяли на глазах.
Об этом нам рассказывали те парни, что побывали на передовой. Отпускники, раненые, вербовщики, гонцы — все они твердили одно: мы столкнулись на Дунае с ожесточенным сопротивлением. На счету был каждый легионер. Добровольцев уже не хватало. Молодых людей призывного возраста хватали прямо на улицах и приводили к присяге. Поговаривали, что Цезарь разрешил брать на службу даже рабов, давая им свободу, а после службы — гражданство. Ходили слухи и о том, что создают и небольшие отряды из гладиаторов. Но в это мало кто верил. Очевидно было одно — там, куда мы отправляемся, нас ждет кое-что похуже, чем Бык со своим витисом.
Чтобы ускорить нашу отправку, консул вооружил и снарядил несколько когорт за свой счет. В число счастливчиков попали и мы. По крайней мере, не пришлось самим раскошеливаться на доспехи.
Это, а также мысль, что вскоре мы наконец навсегда распрощаемся с Быком, здорово поднимало наш дух. Мы не задумывались о том, с чем вскоре предстоит столкнуться. Война казалась нам едва ли не увеселительной прогулкой. Мы мечтали о богатой добыче, о наградах, о том, как вернемся героями. Мы считали себя настоящими крутыми вояками и не сомневались в том, что, стоит нам появиться на фронте, дела пойдут на лад.
В ожидании отправки на войну почти забылись все внутренние дрязги. Бык не казался чудовищем, служба перестала быть пыткой. Даже Луций почти не донимал меня. Хотя после того памятного штурма не было дня, чтобы он не подстроил мне какую-нибудь пакость. От Быка ему досталось тогда крепко, и он посчитал, что во всех его бедах виновен я. Обычное дело. Всегда легче справляться с неприятностями, если веришь, что втравил тебя в них кто-то другой, а не ты сам.
Я же старался не обращать внимания на его выходки. Меня куда больше волновало то, что совсем скоро я встречу одного из убийц отца. Каждую свободную минуту я посвящал упражнениям с оружием. Ведь для того, чтобы я смог достичь своей цели, мне нужно было любой ценой уцелеть в бою. Вся палатка по-прежнему считала, что я выслуживаюсь. Я их не разубеждал. Что-то объяснять другим людям будешь, если сомневаешься в том, что делаешь. Объясняя другим, объясняешь и себе. Когда уверен в своих действиях, слова не нужны. И мнение других не важно. Тем более что авторитет мой заметно вырос. Не каждому даже бывалому легионеру сам Цезарь дарит фибулу со своего плаща.