Стараясь не пить так, как Рекнагель и Альберг, мы ждали начала совета еще минут двадцать. Я пытался незаметно рассмотреть графа, так и не узнавшего меня — сказались годы пьянства и войн, когда окружающие лица менялись вокруг него хороводом. Он сильно изменился, черты его лица стали грубее, потеряв былую привлекательность юности. Волосы, когда-то густые и каштановые, поседели и стали жидкими. Левое веко графа время от времени начинало подрагивать, выявляя сильный нервный тик.
Полог шатра приподнялся и вошли двое плечистых мужчин, один из которых остервенело тер заспанные глаза. После них внутрь заглянул лейтенант Копп, осмотрел нас. Граф Рекнагель рявкнул:
— Возьмешь еще четверых солдат, будешь охранять шатер.
Зебальд кивнул, опуская полог:
— Слушаюсь, ваша милость.
Пришедшие расселись за столом. Альберг разлил — больше расплескав — вино по стаканам. Рекнагель встал.
— За победу нашего дела, за взятие Кельна, за большую добычу и деньги старого Бальтазара Лодекина! — прохрипел он.
Мы потянулись за кубками. Сделав глоток, я заметил, что сидящий рядом капитан Альберг смотрит на мою кирасу. Черт бы побрал Себастьяна, стрелявшего в сердце голландца — наемник увидел отверстие от пули!
— Тебя наверное смертельно ранили, советник! — своим идиотским смешком он обратил на меня внимание остальных присутствующих. Краем глаза я увидел руку Альберта, медленно ползущую к пистолету. Господи, только бы он не начал стрелять!
Воцарилось напряженное молчание. Я сделал как можно более недоуменное лицо:
— Отверстие-то? Да это не моя кираса. Моя осталась в каком-то забытом богом трактире, еще в Голландии. А эту я выиграл в кости у одного француза. Он не захотел потом ее мне отдавать, — я пожал плечами. — Так она у меня и появилась.
Альберг заржал и хлопнул меня по плечу, буквально повиснув на нем. Рассмеялись все остальные униаты, даже Рекнагель сменил свое кислое выражение лица на какое-то подобие ухмылки. Рука Альберта отдернулась от рукояти пистолета, и он шумно почесался, делая вид, что именно это и собирался сделать.
Хохот стих, Парас в очередной раз растер грязь по лицу, утирая слезы — он всегда плакал, когда смеялся — и заговорил:
— Ладно, теперь двое советников из Провинций с нами, можно обсуждать план кампании, — граф прервал его нетерпеливым движением руки.
— Господа Иерг и Арнольд, — он резко сменил тон, заговорив теперь уважительно. — Нам всем хотелось бы услышать ваше мнение о предпринимаемом нами штурме Кельна.
Ну вот, теперь все и решится. Незаметно пнув под столом Альберта, чтоб молчал, я медленно начал говорить, обдумывая каждое свое слово.