— Ты, Осип, как всегда, перебарщиваешь, несешь чушь… Сибирский очаг расообразования, как известно, вторичный. И, стало быть, все эти языки не возникли здесь, а пришли сюда. Ведь Урянхай лежит на пересечении древнейших путей… Это великий исторический перекресток!
— Ну вот, — поморщился Гринберг, — опять ты мне прописные истины читаешь… Учись, старик, мыслить широко, поэтично.
— Я не поэт, — резко сказал Антон, — я ученый.
— Не ученый ты, а начетчик. Во всяком случае, меня лично теория „перекрестка" никак не устраивает… Слаба эта теорийка, слаба!
— Но другой-то ведь нету, — тихо проговорил Антон. Приходится пока мириться. И по правде говоря, что мы знаем? Грумм-Гржимайло не зря писал о тувинцах. „Эта народность останется для нас навсегда неопределенной". Слова эти, заметь, принадлежат метру, генералу от науки! А мы кто? Рядовые…
— Однако плох тот рядовой, кто не хочет сам стать генералом!
— Ты опять меня не понял. Я ведь не гонюсь за чинами.
Ребята продолжали спорить. И я слушал их с интересом. Но предпочитал не вмешиваться в спор — помалкивал.
Катя тоже в разговор не вмешивалась; с аппетитом ела, пила. Затем закурила. И улыбнулась мне, щуря глаз от дыма:
— Вот так они всегда. Один оптимист, фантазер, романтик. Другой скептик, пессимист.
В этот момент к нам подошел коренастый, приземистый парень в кожаной куртке — шофер отряда. Он живо присел к столу, выплеснул в стакан остатки водки из бутылки. И тронул за плечо Антона:
— Эй, пессимист, подвинь-ка мне салат.
— Да какой я, к черту, пессимист? — дернулся Антон. — Что за манера навешивать ярлыки? Просто я не люблю пустого фантазерства.
Ладно, остынь, пробормотал шофер примирительно, шуток, что ли, не понимаешь?
Он выпил, отдулся. И помаргивая, оглядел собравшихся.
— А знаете, ребята, какая разница между оптимистом и пессимистом?
— Тут много вариантов… — заговорил Антон.
Но Гринберг перебил его:
— Давай, Митя! Выкладывай!
— Пессимист считает, что все женщины бляди. А оптимист только на это и рассчитывает.
— Здорово, — смеясь, воскликнула Катя, — самый остроумный ответ.
Потом она повернулась ко мне — отбросила со лба непослушную прядку.
— Ну а ты, — спросила она, — ты вообще-то кто по натуре?
И я ответил, посмотрев на нее долгим взглядом:
— Конечно же оптимист!