– Но Витренко – совершенно сумасшедший человек! – воскликнул Фабель и сам поразился беспомощности своих слов.
– А какая разница? Я тоже считаю, что он, по сути, просто опасный психопат, которому место в палате с резиновыми стенами. Однако именно его безумие – полная «отпетость» – является его главным козырем, делает его отличным орудием. Он хочет убивать вообще, даже не важно кого. Но зачем же убивать кого попало, когда можно убивать с пользой для дела! У него нет никаких моральных тормозов, он не ощущает никаких запретов – поэтому его противники гнутся под ним. Они убивают в основном, когда обстоятельства вынуждают их убивать. И проигрывают тому, для кого убивать – жизненная потребность, повседневное желание. Своей абсолютной непредсказуемостью сумасшедшего Василь Витренко искусно терроризирует, гипнотизирует и очаровывает.
– Иван Грозный… – пробормотал Фабель. – Безумие как орудие политики.
– Простите, что вы сказали?
– Не обращайте внимания. Просто вспомнился один недавний разговор… Но… но почему вы, собственно, рассказываете мне это все?
В зеленых глазах старика опять мелькнула вселенская тоска. Он сделал едва заметный знак помощнице, и та положила перед Фабелем новую фотографию. Портрет мужчины за сорок. Фабель метнул быстрый взгляд на украинца. Старик невесело усмехнулся, видя его замешательство. На портрете был тот же зеленоглазый мужчина, которого Фабель видел перед собой, только на четверть века моложе.
Однако, приглядевшись, Фабель заметил, что лепка лица хоть и одна, славянская, да и черты похожи, равно как и уникальные зеленые глаза, но мужчина на снимке другой – нижняя челюсть шире и мощнее, лоб чуть иной формы, другая линия волос…
Фабель откинулся на спинку стула и, с сочувствием глядя на старика, спросил:
– Ваша фамилия – Витренко?
Украинец кивнул.
Фабель еще раз вгляделся в лицо на фотографии.
– Ваш брат?
Украинец угрюмо мотнул головой:
– Нет. Мой сын. Я – отец Василя Витренко.
Суббота, 21 июня, 4.00. Управление полиции, Гамбург
В большой комнате царила странная смесь возбуждения и усталости. Одних разбудили среди ночи и вызвали в управление. Другие, как Мария, Пауль и Анна, просто продолжали работать. У самого Фабеля был за плечами полный приключений день, и сейчас он держался на одном адреналине.
На доске висела увеличенная фотография Василя Витренко. Он смотрел на всех недобрым взглядом какого-нибудь восточноевропейского диктатора. Вокруг были полученные от его отца снимки кровавых деяний полковника.
Мария, которая с грехом пополам говорила по-русски, проявила чудеса упрямства и дозвонилась до дежурных полицейских чиновников в Одессе и Киеве. Она же собрала все доступные данные о Василе Витренко в компьютерных базах Европола и Интерпола.