Но Гринвальд и Смит были обречены на разочарование, так как древняя гора не была еще готова выдать свою тайну разведчикам из внешнего мира. Экспедиция не преуспела в своем начинании. Во-первых, из-за постоянных и неизбежных проволочек четыре-шесть недель наиболее подходящих для поиска были спрессованы в пятнадцать дней в тот сезон, когда обычно бушуют осенние бури. Больше же всего привело в уныние то, что столь желанный контакт с Решитом так и не состоялся.
Без местного же проводника Агрыдаг мог быть действительно «неприятной горой». Взбунтовавшаяся гора вполне могла накинуть свежий снежный покров на разыскиваемый ими объект. Или она могла пожать своими массивными плечами и стряхнуть с себя сотни тысяч тонн льда и снега, и скатившиеся по ее скалистым склонам лавины вновь погребли бы знаменитый корабль. Возможно, погода в 1949 г. выдалась не столь теплой, и ледник растаял недостаточно, чтобы обнажить спрятанный в нем корабль. Или они вообще пошли не по той тропинке из-за того, что Решит не пришел им на помощь в их поиске.
Смит в свои шестьдесят один год не смог лично участвовать в этом поиске. Но, как позже написал Гринвальд, «он приехал с твердой верой в то, что корабль будет найден, и уехал оттуда с твердой верой в то, что он будет найден в один прекрасный день». Разочарованный исследователь вернулся в США, где и умер 9 ноября 1960 г., и его мечта так и не сбылась.
Гринвальд же, с большой надеждой отправившийся на Арарат, не обладал свойственной Смиту «твердой верой». Вернувшись в турецкий городок Баязет, он отбарабанил на машинке свою меланхолическую заметку:
«28 сентября 1949 г. Ноев ковчег, если когда-то и причалил на горе Арарат, потерян навеки. Его никогда не найдут.
Кое-кто из американцев, только что завершивших изнурительный поиск на гряде Арарат, все еще надеется, что однажды он будет откопан. Холодный же рассудок убеждает, что это никогда не случится. Либо ковчег покоится под глубоким и вечным льдом и снегом на вершине горы высотой в 17тысяч футов, либо он был разрушен и его обломки погребены в этой вулканической пустыне.
Экспедиция в составе четырех человек — первая в турецкой истории официально организованная поисковая партия обследовала каждую расщелину и каждый след. Она прочесала деревни на сто миль в округе в поисках того, кто мог знать хоть что-то. В итоге только: «Хич бирсей!» (выразительное «ничего»), как монотонно выражаются турки в местных деревнях. В горах мы с трудом карабкались по потухшим вулканам и обгоревшим камням. Мы пробирались по маленьким плато, безжизненным из-за едкого вулканического пепла. В деревнях и старики, и молодежь слышали легенду о том, что где-то наверху когда-то покоилась в снегу большая лодка.