— Всё-таки ты, Мартин, бываешь иногда нудным до оскомины, — заявила Марта. — Даже когда шутишь. Расслабься, начальник. Всё путём. Скажи лучше, далеко до твоей конспиративной квартиры?
— Нет, — буркнул я. — Недалеко.
— Обиделся, — констатировала Марта. — Брось. Всё от волнения на самом деле. Это ты у нас невозмутимый ветеран, а у меня так всегда после перехода — дрожь в коленках и словесное недержание. Ну-ка, иди сюда.
Она обняла меня за шею и притянула к себе.
Какие всё-таки сладкие губы у этой женщины… Да уж, хорошо, что до квартиры совсем отсюда недалеко. Только не забыть купить еды и что-нибудь выпить, чтобы вечер совсем удался, а то в холодильнике, насколько я помню, шаром покати…
Профессиональная засада не выдаёт себя ничем. Ни скрипом, ни шорохом, ни стуком. Не говоря уже о свете или запахе. Её нельзя услышать, увидеть, учуять. Её можно только почувствовать. Да и то лишь в том случае, если ты заранее, что называется, «заточен» на это дело и обладаешь изначально хорошей интуицией.
Ну, интуиция у меня вроде достаточно хорошая, но в том, что мне удалось бы учуять засаду в своей квартире, я не уверен. Скорее всего, с учётом того, что мысли мои были заняты идущей рядом со мной красивой женщиной, с которой я намеревался в течение ближайшего часа-полутора улечься в постель — нет, не учуял бы.
Спасло нас то, что принято называть случайностью.
Я специально формулирую таким образом, так как уверен до глубины души и разума, что случайностей не бывает. За редчайшим исключением. Да и то, ежели как следует разобраться, всякому редчайшему исключению своё объяснение найдётся. А если не найдётся, значит, это говорит лишь о том, что мы плохо его искали.
Вот и теперь. Не имей я редкую в Москве привычку здороваться с соседями, невзирая на их, скажем так, общественное положение…
— Здорово, сосед! — окликнул меня негромко хрипловатый пропитой голос со скамейки в глубине двора.
Я остановился и оглянулся. То, что обращались именно ко мне, сомнений не вызывало — мы с Мартой были одни на тротуаре перед моим подъездом в этот поздний час. Первоначальное удивление, что меня в нынешнем, изрядно помолодевшем, облике так быстро узнали, сменилось пониманием: так и должно быть. Потому как на тротуаре довольно темно, лица моего не видно, а походка и голос с возрастом меняются очень мало. Если речь не идёт о детях и стариках. Или каких-нибудь совсем уж кардинальных переменах в жизни, когда возникает уже иная личность вместо прежней. Я же с Мартой перебросился парой слов, войдя во двор. Вот и был опознан. По совокупности признаков, так сказать.